Путешествия на поезде бывают быстрыми и веселыми, а бывают медленными и скучными. Эта поездка относилась к последней категории. Хотя у Шарлотты и Джессики было с собой достаточно книг и журналов, чтобы скоротать время в пути, поезд тащился еле-еле и, казалось, останавливался на каждом светофоре и станции, постоянно отвлекая дам от чтения. А когда кондуктор мрачно и монотонно объявил, что вагон-ресторан и буфет работать не будут, они и вовсе приуныли.

Спутника Шарлотты и Джессики звали Квентин Айвенго Дюрант [7]. Он был не виноват, что его отец был фанатом сочинений Вальтера Скотта, но порядком намучился от эксцентричности родителя (третьим именем Квентина Айвенго было Макгрегор [8], но об этом он предпочитал помалкивать). В школе его сразу прозвали «Дюрантом-дурындой», но те дни давно ушли, и теперь Квентин Айвенго представлял себя как Айво.

Прочитав все интересные заметки, Айво отложил газету. Оглядел купе, и взгляд его упал на Шарлотту. Он улыбнулся, признав в ней человека, так же страдающего от скуки.

– Ужасно долго едем, – сказал Айво, – вам еще далеко?

– До Йоркшира, до конечной, увы, – ответила Шарлотта. – А вам?

– Туда же; мы с вами товарищи по несчастью. Меня зовут Айво Дюрант. – Он снова улыбнулся, на этот раз более теплой улыбкой, и протянул руку.

– Шарлотта Танниклифф, – представилась Шарлотта и пожала протянутую руку. – А это моя дочь Джессика.

Айво задержал руку Шарлотты в своей чуть дольше, чем позволяли приличия, и рукопожатие оказалось весьма заряженным. Шарлотту пробрала знакомая дрожь.

Поезд неспешно шел на север, а Шарлотта с Айво тем временем пересказали друг другу свои биографии. Точнее, вымышленные биографии, но достаточно похожие на правду, чтобы выдержать не слишком дотошную проверку. Так, Айво поведал о своей блистательной карьере офицера окружного полка (чистая правда), нескольких наградах за храбрость (тоже правда) и карьере в страховании (почти правда). Добавил, что после смерти отца его ждало большое наследство (ложь), которое должно было существенно увеличить его и без того немалое состояние, унаследованное от других родственников (вопиющая ложь). Он также сказал, что не женат и не связан никакими обязательствами (тут он слегка приврал), а его семье принадлежит недвижимость в Йоркшире, Лестершире и Лондоне (полное вранье).

А правда заключалась в том, что Айво работал в страховании, но был младшим клерком и зарабатывал копейки, а отец мог оставить ему в наследство разве что неоплаченные счета и разваливающийся особняк в Йоркшир-Дейлз, сто раз заложенный и перезаложенный. Если бы Айво говорил правду, то сказал бы, что унаследованные им деньги осели на банковских счетах букмекеров и ушли на содержание многочисленных любовниц и двух жен, одна из которых была незаконной, так как он сочетался с ней браком, не разводясь с предыдущей. Он мог бы добавить, что дома в Лестершире и Лондоне давно проданы, чтобы уплатить долги отца, который вел столь же разорительный образ жизни, а благородная военная карьера Айво закончилась совсем не благородно – таинственной пропажей армейских фондов. Однако, чтобы во всем этом признаться, Квентину Айвенго пришлось бы не врать, а он давно перестал различать правду и вымысел.

Мы так и не узнаем, поверила ли Шарлотта Танниклифф рассказу Айво, но, если его история и вызвала у нее сомнения, сама она врала не хуже. Шарлотта с упоением принялась рассказывать легенду о женихе – герое войны, изо всех сил давя на жалость. Айво умел не только плести враки, но и слушать и хлопал ушами, пока Шарлотта вела свое жалостливое повествование. Таким образом у них завязалась приятная беседа, которую двенадцатилетняя Джессика, тертый калач, слушала с циничной усмешкой.