Откуда в тебе столько цинизма, Тедди? Ведь не все женщины выходят замуж за деньги.

Только некоторые.

В углу комнаты гудит принтер, выплевывая страницу за страницей условий трастового договора. У меня звонит телефон – время вечернего созвона с Эм-энд-Эмс. Я надеваю наушники, чтобы не разбудить Саймона.

Когда нажимаю на кнопку «ответ», то вижу на экране только старшую, Марию. Даже зернистость изображения не мешает мне разглядеть, что мордашка у нее несчастная. Еще бы – у кого, кроме тринадцатилетнего подростка, лицо может быть более пасмурным, чем погода?

– Привет, тыковка, – говорю я и закрываю дверь кабинета, чтобы не шептать.

– Случилось, – траурным голосом объявляет она.

Что случилось?.. А, понятно.

– О’кей. О’кей, все хорошо. Мы же знали, что это скоро будет, так?

Она кивает, а сама куксится еще больше.

– Все в порядке, Мария, это же нормально, абсолютно нормально. Ты с прокладкой?

Она кивает головой, слезы капают. Первые месячные в жизни – дело пугающее, особенно когда рядом нет мамы, зато есть перспектива, что теперь это будет происходить снова и снова, – то еще удовольствие.

– Отлично! Так, теперь слушай – ты папе сказала?

– Нет! – выпаливает она.

– Ну как же, детка, ты не можешь скрывать это от своего папы; он ведь знает, что это когда-нибудь начнется.

Да, ее отец и мой бывший зять Адам знает, что у несовершеннолетних девочек бывают месячные, хотя мужчины слабо разбираются в женской анатомии.

– Когда… когда ты приедешь? – выдавливает она сквозь слезы.

– В выходные обязательно, о’кей? В пятницу вечером приеду и останусь на весь уикенд.

– О’кей, – хлюпает она. – А когда ты совсем приедешь?

Ах, вот оно что…

– В ноябре, – отвечаю я. – Помнишь, я тебе говорила…

– Но до ноября еще два месяца!

Я беру паузу. Да, действительно, целых два месяца, хотя мне кажется, что он настанет вот-вот.

– Мария, детка, я приеду к тебе в любой день между ноябрем и сегодня, только позови. В конце этой недели приеду. На весь уикенд. И мы пойдем пить молочные коктейли в то место, которое ты любишь.

– К Бартону.

– К Бартону. Будет весело. И ноябрь, – добавляю я, – наступит очень быстро, ты и оглянуться не успеешь.

Закончив разговор, я крадусь по коридору к двери спальни, проверить, как там Саймон. Он мирно спит и видит хмельные сны о большом жюри и декане юридической школы.

В ноябре я от него уйду, это точно. Так будет лучше для всех – для меня, для самого Саймона, да и для девочек, моих племяшек, тоже – я нужна им рядом. Но я не могу бросить Саймона вот так, когда его будущее в юридической школе висит на волоске.

Потому что дело обстоит именно так. Если Саймон намерен и дальше позволять декану шантажировать его прошлым, то лучше ему собрать вещи и уйти прямо сейчас. Но это его убьет. Конечно, преподавать можно где угодно, но он любит Чикаго, любит свою школу…

И тогда у него навсегда останется такое выражение лица, как сегодня. Выражение человека, который потерпел поражение и смирился.

Нет. Я этого не позволю. И нечего спрашивать разрешения Саймона.

Я сама займусь этим деканом.

Я берусь за телефон и набираю номер Рэмбо.

– Мисс Вики! – раздается в трубке знакомый голос. – Опять не спится?

– Мне снова нужны твои услуги, – говорю я. – Когда мы сможем встретиться?

Нет, я не зациклен на Митчеле Китчензе. Просто вспоминаю о нем иногда.

Конечно, прежде всего из-за той клички, «Мини-Мы». Ведь он всегда дразнил меня прилюдно, специально выбирая для этого и место, и время. Например, утром, когда я выходил из школьного автобуса. Или в холле, где вечно полно народу. А иногда специально выискивал меня на школьной ассамблее