Так, значит, был легко запоминающийся адрес, обманчивый, как блестящая обертка безвкусного батончика, и было удобное расположение – в центре города, в пяти минутах ходьбы от красивой площади Ленина, где, кроме обязательного одноименного памятника (вот в семейном лексиконе и появился еще один почти родственник), находились также здание горсовета с мощными колоннами, драматический театр и фонтан с зеленым сквериком. А более ничего не было, как-то: веселого двора и друзей-ровесников.

Саша бесцельно бродила по двору, уже подумывая, не вернуться ли домой, когда дверь углового подъезда открылась и оттуда вышла девочка примерно Сашиного возраста. На девочке было самое обыкновенное серое пальто, какие носили все, но шапочка была очень красивая: разноцветная, с ушами, помпоном и вязаными розочками по краю. Варежек не было. Девочка стала медленно приближаться к Саше, и та продолжила ковыряние в снегу носком валенка, пытаясь сохранить вид независимый, тем временем исподлобья наблюдая за соседкой и потенциальной подружкой. Девочки побродили еще какое-то время, каждая сама по себе, вроде бы хаотически, но все же постепенно сближаясь. Наконец, соседка спросила, а скорее, бросила в воздух, не глядя на Сашу:

– А ты с нашего двора.

– Я теперь здесь живу, – сказала Саша, держась пока на расстоянии, и безразличным голосом.

– Это в какой квартире?

Саша махнула рукой в сторону первого подъезда. Многословное рвение было бы сейчас плохим тоном, указывающим на желание напроситься в друзья.

– Там умерли и гроб стоял, – поделилась девочка.

Саша зауважала ее осведомленность, но решила пока не делиться тем, что имела к вышесказанному непосредственное отношение.

– Там еще полковник живет на первом этаже и летчик на третьем. У летчика жена болеет.

Такие познания заинтриговали Сашу еще больше. Полковником, допустим, был ее дед, а летчиком – дядя Феликс, которого она знала, поскольку дед с ним дружил, но как соседская девочка могла быть в курсе происходящего, ее непосредственно не касающегося? Впоследствии Саша убедилась, что информированность новой подружки в тот день не являлась случайностью. Она входила в круг тех представительниц женского пола, которые чудесным образом являются носительницами – и распространительницами – самых неожиданных знаний. Тот факт, что в садик она не ходила, а проводила время с мамой-художницей, которая работала дома, и то, что любимым ее занятием было восседание на подоконнике у окошка, ведущего во двор, – прекрасный пункт наблюдения! – никакой роли не играло, так как ситуация не изменилась совершенно, когда Кира пошла в школу, где, кстати, училась спустя рукава, несмотря на прекрасную память и цепкий ум. Просто она впитывала всевозможные сведения, приберегая их стратегически, пока не придет время извлечь из них какую-нибудь конкретную пользу (или просто впечатлить собеседника), а организованное зазубривание отвлеченных школьных предметов считала ниже своего достоинства.

– Откуда ты знаешь? Про полковника и про летчика? – спросила Саша.

– Мне семь, – поведя плечами, объяснила девочка.

– Так ты уже в школе учишься! – облегченно сказала Саша, мирясь с ее превосходством.

– Нет, я в этом году пойду. Я сентябрьская. Мама хотела раньше отдать, а папа сказал, нечего ребенка мучить, успеет выучиться. Такие вопросы у нас в семье папа решает, – подробно ответила девочка. Саша продолжала смотреть на нее с уважением, такая она была взрослая и так авторитетно все рассказывала.

– Только я не в четырнадцатую пойду, – продолжила девочка. Руки ее совсем замерзли, покраснели и покрылись пупырышками, и она их спрятала в карманы пальто, приобретя вид еще более уверенный.