.

Ариан закричал, и его выбросило из сна. Он дрожал, кожа блестела от пота. Во рту пересохло. Он жадно глотнул воздуха. Раз, другой. И вспомнил, где находится. И опять задохнулся. Сон. Кошачий сон, как в прошлую ночь и в остальные до неё.

Мансардное окно покрылось морозными узорами. Ариан закутался в одеяло. Пижама прилипла к спине. Дыхание пришло в норму.

Неудивительно, что он так плохо здесь спит. Сколько поколений снов заперто в этом доме? Сколько ужасов в них воображалось? Дом полон пробуждающихся по ночам воспоминаний. Или тут что-то другое? Он ощупал место, где его задела ветка. На коже – ни царапины. И всё же… крыша казалась такой настоящей. Может, этот кошмар нечто большее, чем просто сон? Послание? Сообщение от Кошки?

«Чего ты от меня хочешь? Почему больше не разговариваешь со мной? Да, твой голос у меня в голове действует на нервы, но вот так намного хуже!»

Ничего.

Только матрас выдохнул, когда он вновь опустился на подушки. Он прислушался, но и в доме, и в голове было тихо.

Когда Ариан открыл глаза, в небе светило солнце, и он зажмурился от яркого света, на который это не произвело никакого впечатления. Его приветствовали треском балки перекрытия. Ариан подобрал с пола несколько вещей и слишком поздно заметил, что надел их наизнанку: ярлычки висели на джемпере маленькими флажками. Ариан решил, что переодеваться нет сил, и дополнил гардероб двумя разными, но, вероятно, ещё не ношенными носками. Он потащился к двери, чтобы срочно направиться в ванную, и вдруг услышал шаги. Прямо над ним раздавался равномерный скрип ботинок по чему-то твёрдому. Это невозможно – он на последнем этаже. Выше только небо.

Шаги затихли, и послышался негромкий смешок. Это что, опять один из тех дней, когда лучше не вылезать из постели? В любом случае он порядком устал. Он протёр глаза – и вновь услышал смех, но на этот раз к смеху добавился голос:

– Ну уж нет, плутишка! Орех мой. А себе сам найди.

В висках Ариана, пульсируя, разрасталась тянущая боль, наводя на мысль о таблетке.

С крыши донёсся писк и визг.

– Ладно-ладно. На, возьми. Но следующий, который найду, я оставлю себе.

Ариан начал догадываться, кто там топочет на крыше. Но что ему там понадобилось?

Он не удивился, когда к мансардному окну прижалась красная вязаная шапка с лохматой головой в придачу. Заледеневшее стекло приглушало голос, но не звучащую в нём радость:

– Да ты уже проснулся, мальчик! А я думал, что ты скорее полуночник. Надеюсь, белки тебя не разбудили?

Полуночник? Белки? Уже проснулся? Часы показывали, что уже почти полдень.

Барнеби постучал в стекло:

– Ну, мальчик, открой же наконец! У меня с собой завтрак, – и он прижал к стеклу заляпанный пятнами джутовый мешочек.

Ариан открыл окно, и человечек в рваной одежде на удивление проворно забрался внутрь. Он, словно посетитель в каком-нибудь музее, внимательно изучал всё вокруг и одобрительно кивал. Разглядывая размытые фотографии, он улыбался, как обычно при виде пирога. Наконец он плюхнулся на пол.

– Уютно тут у тебя. Особенно мне нравится гнездо, – он показал на кучу шмоток на полу, занимавшую большую часть комнаты.

– Э-э-эм… спасибо. А зачем ты лазаешь по крышам?

Барнеби, который в этот момент выуживал из мешка завёрнутые в вощёную бумагу пакеты, взглянул на Ариана с таким недоумением, словно тот спросил его, зачем он дышит.

– Разумеется потому, что об этом попросила твоя тётя. Ты ведь не думаешь, что я стану добровольно разгуливать по крышам? Ежу место на земле. – Он говорил тоном, каким поучают маленького ребёнка: «Когда солнце садится, становится темно. Огонь горячий. Ёж на крыше не живёт». Адриану всё нестерпимее хотелось принять таблетку.