Тортику все очень обрадовались и с удовольствием накинулись на халявное угощение. Я из вежливости постучалась в кабинет к Грымзе, предложила кусочек и ей. Та, не отрываясь от своего «макбука», отказалась и поинтересовалась моим отчётом. Я клятвенно заверила, что к концу рабочего дня всё будет готово. Вот тогда она подняла на меня глаза, и под этим взглядом я почувствовала себя как под прицелом двустволки. Сразу внутри врубилась сирена тревоги, а уверенность в том, что я успеваю, испарилась, как плевок на раскалённой сковородке. И я опять нырнула с головой в работу.

Когда я вынырнула, было уже начало седьмого. Почти все свалили, в офисе остались только я и Жихарев. Я сладко потянулась и встала из-за компа. Ныла перенапряжённая поясница. Только сейчас я почувствовала, что дико хочу в туалет. Я быстро направилась к двери, но по дороге Жихарев неожиданно перехватил меня, весьма фамильярно положив руку мне на бедро.

– Мариночка, постой, не уходи! – нарочито жалобным голосом сказал он.

– Чего это вдруг? – удивилась я.

– Не оставляй меня! Я боюсь один в офисе. Мне всё время кажется, что Грымза беззвучно подойдёт сзади, вопьётся мне в шею и будет пить кровь.

Рука Жахаря сползла чуть вниз по ноге, но это был лишь тактический манёвр. Ладонь нырнула под подол сарафана и сразу устремилась вверх к трусам.

– Лапы!

– Да я ж так, по-дружески, – извиняющимся тоном сказал Жахарь, но руку убрал. – Не уходи!

– Я не ухожу ещё. Я только пописать. Не плачь!

Мне аж живот свело, и опасаясь не добежать, я на всех парах устремилась в туалет. Успела. Сделала все свои дела и, вытираясь, вдруг вспомнила недавний жест Жахаря, крепкие мужские пальцы, скользящие по внутренней поверхности бедра. «По-дружески»! Вот же нахал! Но нахал свой, привычный. Можно сказать, родной…

Вернувшись, я сама подошла к Жахарю и села половинкой попы на край его стола.

– А ты чего так допоздна засиделся?

– Я-то? – Жахарь оторвался от монитора и на автомате положил руку мне на коленку; убирать её я не стала. – Да мне Грымза сказала, что уволит к херам собачьим, если я сводку по конкурентам не доделаю к понедельнику. А я к ним не хочу.

– К кому? К конкурентам?

– Нет. К собачьим херам.

Я рассмеялась, откинулась, опершись руками сзади о край стола. Коленки слегка разъехались, и только ткань сарафана сдерживала их окончательный побег в сторону греха.

– Долго тебе ещё?

– Минут десять, – сказал Жахарь. – Потерпишь?

Рука его так же автоматически опять поползла под подол.

– Ладно. Там торта не осталось случайно?

На круглой физиономии Жахаря расплылась хитрющая улыбка, и он стал необыкновенно похож на Чеширского кота из старого мультика про Алису в Стране Чудес.

– Я специально для тебя сховал кусочек, – сказал он. – В холодильнике, на верхней полке, в дальнем углу.

– Жора! Ты настоящий друг! – искренне восхитилась я.

– И отличный любовник! – моментально добавил Жахарь.

– Это… мы скоро проверим.

– Да? – он удивлённо приподнял бровь.

– Да, – уверенно сказала я и пошла за тортом.

Ещё возвращаясь из туалета, я всё решила. Раз уж меня так обломали утром, грех упускать свой шанс на оргазм вечером, если мы остались с Жихаревым вдвоём в офисе. Почему бы не порадовать себя перед отпуском? Вспомнила утренний рассказ Леськи и сказала себе, что лучше уж Жахарь в руках, чем «черепашонок»… М-м-м… Где? Не в небе, конечно. Ну, скажем, в коридоре. Да! Чем не афоризм? Лучше Жахарь в руках, чем «черепашонок» в коридоре. Надо будет потом Леське сказать, поржать.

Поглощая заначенный тортик, я наблюдала, как Жихарев, явно замотивированный скорым сексом, добивает свою сводку. Смотрела на него и думала, что Жахарь – типичный гамма-самец. Это когда альфа дерётся с бетами, выясняя кому достанется самочка, а самочка в это время трахается в ближайших кустах с гамма-самцом. И рост у Жихарева небольшой, и лицо самое заурядное, залысины уже проявляются надо лбом, одевается, как… Даже не знаю, как кто. Никак, в общем. Денег у него нет, карьера не светит. Но при этом у женщин имеет постоянный успех, не знает отказа. Потому что у него есть врождённое обаяние.