– Я серьезно.

– Я тоже.

Нейт стиснул зубы.

– Давай говори. Говори, что хотела сказать весь вечер.

Он сложил руки на груди, повторив мою позу, но выглядел при этом намного увереннее меня. В черной форме Нейт больше смахивал на плохого парня, будто это он был наемным убийцей, но, раз он охранял нас, значит, работал на правительство.

– Ты меня бросил. – Слова сами слетели с языка.

Нейт изогнул бровь:

– Да что ты говоришь. Я тебя бросил? Вот как ты все запомнила? Исказила факты? Видно, ты и впрямь стала политиком, как папочка хотел.

– Но ты исчез! – Я слезла со стола. Годами копившийся гнев придал мне сил. – Ни одного письма! Даже электронного! Ты удалил профили в соцсетях. Отключил телефон! – Ярость повлекла меня вперед, и вот уже мы стояли нос к носу и я смотрела в его лицо, преследовавшее меня во снах и даже в кошмарах. – Ты испарился! – Годы тревог, когда я не знала, жив он или мертв, ранен или в безопасности, прорвались наружу. – Знаешь, как я тебя искала? Я поехала в Перу, как мы планировали! И на Борнео! И только в следующем году смекнула, что это бесполезно.

На его лице что-то промелькнуло – может, сожаление? – но через миг исчезло.

– Ты так и не ответила на мой вопрос. – Нейт отодвинулся и направился к входной двери. – Блин, ты даже замок не заперла. – Он защелкнул задвижку, повернулся и прислонился спиной к двери. – Я думал, ты сидишь в роскошном офисе юридической фирмы в Нью-Йорке, так что спрошу еще раз. Какого черта ты здесь?

– Хочу менять мир. Помнится, кое-кто мне когда-то предлагал. – Я прошла к мини-кухне, бесшумно ступая по мягкому ковру, и достала две бутылки воды. – Будешь? – Как бы я ни злилась, меня все равно тянуло о нем заботиться. Господи, я просто безнадежна.

– Да. Спасибо, – ответил Нейт. Его голос смягчился. – Когда я предлагал вместе менять мир, я не это имел в виду. – Он обвел рукой мои шикарные апартаменты. Я бросила ему бутылку, и Нейт ее поймал. – Зато твои родители наверняка счастливы.

Я пожала плечами и открыла бутылку.

– Так вышло. – Сделала глоток, надеясь избавиться от кома в горле. – Чего ты так бесишься, Нейт? Злишься, что у меня своя жизнь и я не осталась сидеть там, где ты меня бросил? Или что мы встретились, хотя не должны были больше встречаться?

– Здесь тебе грозит опасность. – Он перекатывал бутылку в ладонях, игнорируя мой вопрос. – Это не страна, а пороховая бочка.

Я наклонила голову и посмотрела на него:

– Но ты ведь именно поэтому здесь? Чтобы обеспечивать безопасность таких, как я. Разве ты не этим теперь занимаешься? Где ты пропадал три года?

Мускул снова дрогнул.

– Мне нельзя об этом рассказывать. Правила игры не изменились, они стали только строже. – Нейт открыл бутылку и опустошил ее наполовину.

Прошло столько лет, а он так и не научился доверять людям. Наверное, в его мире все осталось прежним, в отличие от моего.

– Ладно. Я так понимаю, ты не собираешься объяснять, что случилось в Нью-Йорке, а я не планирую следовать твоему совету и уезжать из Афганистана. Так что ты все еще делаешь в моей комнате?

– Вообще-то, меня здесь быть не должно.

– Не сомневаюсь. Вряд ли телохранитель Хольта сейчас сидит у него и угощается из мини-бара.

– Я не об этом. – Уголки его губ поползли вверх, но Нейт все-таки сдержал улыбку, и я так и не увидела его роковую ямочку, против которой была совершенно безоружна.

– Ты можешь говорить прямо? Я не понимаю эту вашу армейскую азбуку Морзе. – Я прищурилась. – Ты же еще в армии?

Нам сказали, что нас будет охранять спецназ, но на именной белой полоске на груди Нейта было написано «Грин», а не «Фелан».