– Зачем туалет превращать в машину? Это ж, милок, ступа!

До Виталика вдруг дошло, что он уже не видит ни стен паркового туалета изнутри, ни Светку-кикиморку, жену свою ненаглядную, тьфу, ни экскурсии этой треклятой. Вокруг только верхушки деревьев, да овраг внизу вьется, а дед вовсю рулит метлой, отталкиваясь ею от воздуха.

– Я эту ступку у бабы Яги увел, пока она мурашей считала.

– Каких мурашей? Почему мурашей?

– А где бы я ей столько мухоморов достал, когда не сезон? Вот и пришлось поколдовать малость. Ох, и задаст она мне за обман-то.

– Баба Яга, кикиморы, Святогор… а ты кто? – Виталик разглядывал мужичка.

– Я-то? А лесовик.

– Леший, что ли? – усмехнулся Виталик.

– Лесовик! Лешаки, это совсем другое. Эх ты, увалень неученый. Всему-то тебя учить придется.

– А звать тебя как, лесовик? Лесовиком? – потешался Виталик, за что сразу же получил метлой по голове.

– Развеселился не ко времени. – усмехнулся лесовик, глядя, как Виталик трет ушибленное место. – Шишок я. Как есть Шишок.

– Ну и имечко, – гоготнул Виталик, на всякий случай, закрывшись руками.

– Уж, какое есть. Ох, ты! – охнул вдруг лесовик и перегнулся через край ступы. – Ну, все, приехали.

– Будем садиться?

– Садиться, как же! Чего захотел… падать будем. Ну, Яга, змея подколодная. Ишь чего вытворяет!

– А я ничего не вижу, – Виталик скосил глаз, заглянув за край летательного аппарата.

– Ох, ты! – ещё раз выдохнул Шишок, и метла, вырвавшись из рук, взлетела и со всего маху ткнулась древком в середину ступы. Ступа с грохотом рухнула на дно оврага, выплюнув из себя и Виталика, и лесовика.

– Тьфу, старая перечница. – Шишок, потирая ушибленные бока, смотрел вслед улетевшей ступе. – Вставай уж, потрусим пешочком, а то может и на корешочках.

– Какие корешочки? Что это всё значит? Где мы? Где я? Ааааа… это сон! Я понял! – Виталик хлопнул себя по лбу. – Я сплю! Уснул, сидя в туалете. Я сейчас проснусь, и все вернётся на свои места. Давай, дед, ущипни меня, чтобы я проснулся! – он протянул лесовику руку.

– Да, хоть ногу тяни, не отмашешься. – поднялся с земли Шишок и приставил козырьком руку ко лбу, вглядываясь в синеву неба. – Улетела и не вернуть. Ладно, вставай, милок, пошагали.

– А как же проехаться на корешках? – отряхивая рукав свитера, спросил Виталик.

– Ну… до этих ещё дойти надо. Так что, поторапливайся. Да, вот ещё что – Витослав ты, сынок Финиста ясного сокола и Марьи Искусницы.

– Здрасти – приехали! – Виталик прямо-таки поперхнулся этим известием. – Ты из ума выжил, лесовик или как там тебя? Это уже не смешно.

– Конечно, не смешно! Черномор вовсю распоясался после исчезновения твоего батюшки, а матушку в темнице держит. С Марой дружбу завел. Живу, сестрицу ее, в землю упрятал, да помог Моране бел-горюч камнем придавить. И не вырваться ей. А без нее и жизни нет, и сказке конец. Всем нам конец. Сеет Черномор треклятый вокруг тьму да погибель. Так что, Витославушка, тебе и меч, и лук с вострыми стрелами в руки.

– С Черномором сражаться? В своем ты уме, Шишдамаленько? Руслан и Людмила пусть с Черномором сражаются, а я – пас. И вообще, мне это все снится. – Виталик зажмурил глаза и сморщил нос от напряжения.

– Хочешь проснуться? На! – Шишок со всей силы пнул Виталика в пятую точку. Да так, что тот с размаху ткнулся лбом в росшее рядом дерево. – Опамятовался? – Шишок участливо заглядывал в глаза Виталику, плеснув в лицо водой из кожаного мешочка, висевшего у него на поясе.

– Что случилось? – спросил Виталик лесовика, трогая огромную шишку, вскочившую посередине лба.

– Упал ты, милок, как есть упал, поскользнулся на травушке и того… прямо в дерево головой.