– Меня зовут Витослав…

– Да какой ты Витослав? Иван-дурак, Емеля, вот твои имена. И если бы не они, – она кивнула на его спутников. – Сам-то ты ничего не значишь. Пустое место, а не богатырь. Ну, зачем, скажи, тебе меч-кладенец Финиста, да лук его самострельный со стрелами калёными?

– Чтобы царство Черномора да его самого изничтожить, чтобы в Тридевятом воцарился свет да добро, чтобы злыдни такие, как ты и тебе подобные исчезли во веки вечные, а Мару вновь заточить во скалы темные, чтобы не было ей больше исхода из мглы и безлетья, – ответила за Виталика Настя.

– Не мы, так другие ее освободят, – усмехнулась Людмила, взмахнула рукавами, да обернулась Страфиль-птицей, раскинула крылья и взмыла вверх, только ее и видели.

– Ну, дела, – вытер пот со лба Виталик. – Чем дальше, тем чудесатее и чудесатее.

– И не говори, паря, – подтвердил Пенёк. – Настасья, чего молчишь? Дальше куда.

Настя, ничего не ответив, подошла к камню. Долго ощупывала все его линии и шероховатости.

– Не тот камень, – она сняла с укрепы факел и двинулась вглубь пещеры.

– С чего взяла? – поспешили за ней Пенёк и Виталик.

– Это синь-камень.

От ее слов Пенёк поежился и прибавил шагу.

– А разница в чем? – не понял Виталик и остановился.

– Этот камень с капища, – продолжая двигаться ответила Настя. – Его сюда перенесли, чтобы с помощью заклинаний лишить тебя, богатырь, твоей силы, ослабить волю твою и выведать, где лежит схрон Финиста. Хотя, насчёт силы и воли я очень сомневаюсь. А вот память крови значит много.

– Это как? – обида на ее слова обожгла снова и, стараясь этого не показать, Виталик сделал вид, что не все расслышал.

– Через тебя сильный чародей может заглянуть в прошлое и увидеть всех твоих пращуров, от их рождения и по сей день. Все их деяния, их тайны и помыслы. Плеснула бы она твоей кровицы на него и конец бы пришел всему сущему на земле, не токмо в Тридевятом.

– Как, то есть плеснула бы? – нервно сглотнул Виталик.

– Да, просто, Витослав, просто. Чиркнула коготком по шее и ага, поминай, как звали богатыря русского, – заверил его Пенёк. – Поэтому понимать должон, кто друг, а кто недруг.

– Это, каким же образом? – опешил Виталик. – Словно я каждый день с рождения общался и с Ягой, и со всякой нечистью. И знаю все их повадки и подлости. У нас в нашем мире такого нет, и не бывает.

– Ещё как бывает! – возразила Настя. – Пока тебя искала в мире твоём, на скольких перевёртышей наткнулась. Их в вашем мире гораздо больше, чем у нас. Сбегли к вам, личину человеческую приняли, потому как нет у вас средства против них, вот и крадут детей ваших, ваше время и ваши жизни, наматывая судьбу каждого из вас на веретено, как нить шерстяную. А вам и невдомёк, почему болеете, рано помираете, куда детки деваются. Эх, да что говорить-то! Ты вот, в ступе остался, потому что струсил, вот и попался как рыба на крючок. И если бы не мы с Пеньком, то прощай – прости братец родный, богатырь Витослав, сын Финиста – спаситель и освободитель Тридевятого царства, – сказав, все что думала, Настя вдруг остановилась и подняла предупреждающе руку. Затем осторожно двинулась вперёд.

– Что случилось…

– Т-с-с-с, – обернулась она на Виталика, приложив палец к губам. В глубине пещеры раздавались едва слышно чьи-то голоса. Кто-то шёл к выходу.

Осветив небольшое углубление в стене пещеры, Настя кивнула в ее сторону головой и затушила факел.

– Наконец-то, – выдохнул Пенёк, устремившись за Настей. – А то у меня от огня мурашки по всех коре.

Едва они спрятались, как мимо них прошли стражники, позвякивая мечами о кольчуги.