– Ты понятия не имеешь о чём говоришь, мальчишка. – рот его скривился от злости. – Подобные тебе никогда не смогут выбраться из собственной закольцованной простоты мышления. Наниматели были правы, взяв тебя на то задание – пешка всегда остаётся пешкой. Тебя использовали, понимаешь ли ты это?

Хуже всего было то, что Кристобаль не врал. Его использовали, как расходный материал. Он был всего на всего обычной пешкой. Казалось, что всю свою жизнь.

Но тогда… Почему он позволял этому случаться вновь?

– Пошёл ты… – было единственное и последнее, что Ахав с еле сдерживаемой улыбкой сквозь боль, сумел звучно прохрипеть. Его хмурый взгляд опустился к вниз.

За спиной рыжеволосого калеки медленно, с треском, рушилась стена, пока его тело продолжало неметь. Он чувствовал, что конец был близок как никогда ранее. Стоило ему поддаться боли и закрыть глаза, как тут же смерть подхватит его тело в безвременном падении. Но он ещё не был готов уходить. Наперекор судьбы, глубоко внутри, даже в тайне от самого себя, он отказывался признавать такой конец.

– Прощай. На этот раз, навсегда.

Это были последние слова, которые смогли донестись до раненого Ахава, прежде чем, обломки стены рухнули, утащив его за собой в бездну.

Подойдя к краю, Себастьян в последний раз попытался увидеть образ, казавшеюся ему знакомой фигуры, прежде чем бросив презрительный взгляд и поправив шляпу, двинуться обратно в сторону телепорта. Закрыв глаза, выдохнув, он услышал известный ему щелчок, прежде чем тьма, вновь разразилась ярким белым светом.

…

Темнота казалась вездесущей, если не малейшие проблески ярких лучей, доносившиеся между щелей повреждённых обломков. Тишина была почти осязаема, даже свист ветра не ощущался так явно. К сожалению, того же нельзя было сказать о боли в теле. Помимо второго огнестрельного ранения, ушибы и ссадины после падения, не давали ему покоя. В данный момент, он больше походил на полумёртвого человека, не способного пошевелить даже мускулом.

Ему не хотелось двигаться. Поражение в дуэли казалось фатальной ошибкой, перерешившей его судьбу. Горесть терзала его рассудок. В разуме противореча самому себе. Он был готов принять свою печальную учесть – тихо истечь кровью, здесь посреди обезображенных руин. Возможно, это было бы подходящим наказанием за его излишнюю самоуверенность. За собственную безответственность.

Но память, воспоминание об этом человеке, о его холодном взгляде пробуждали искры ненависти, в холодеющем теле. Что-то в его фигуре побуждало калеку продолжить свой нелёгкий путь. Это чувство было равносильно мести, гневу – одному из столь знакомых ему смертных грехов людских. За то, что он вообще выжил. За то, как сильно напоминал он Ахаву тех, кому вынужден был подчиняться всю свою жизнь…

Нет. Сейчас ему не хотелось думать об этом дальше. Ему нужен был лишь повод жить. Хотя бы один, пусть и настолько низменный, и жестокий. Всё, что заботило его в нынешний час – смерть Дисмаса. По крайне мере, инстинкт выживания требовал этого.

Он напрягся в последний раз. Дрожащими руками ему удалось сбросить с себя куски стены и камней. Приподнявшись, боль снова сковала его, на этот раз в районе спины. Это оказался фрагмент арматуры, воткнутый прямо в кожу, но не сумевший войти глубже. Выдохнув, Ахав крепко схватил его и с силой выдернул. Сдавленный стон сорвался с его губ. Он чувствовал, как кровь медленно просачивалась сквозь рану, смачивая комбинезон. На этот раз, ему более ничего не мешало двигаться. Выползая из-под завала, он стараясь придерживать обе раны, осмотрелся.

Пред ним открылся небольшой проход, ранее бывший тропкой меж монументальных строений. Сверху сыпалась пыль. Или это был пепел. Рыжеволосый не мог сказать наверняка. В любом случае, ему для начала следовало выбраться оттуда, дабы понять, куда идти дальше. Медленным шагом, перебирая от одной ноги к другой, он направился к концу перехода.