На двери висел замок. Он осмотрел двор, перешёл дорогу, к брату постучался.

– Не заходил, – сказал разбуженный Саша.

– Одевайся, поищем…

Они обошли все предполагаемые места, куда мог зайти отец. Побывали и на ферме у мужа тётки Тамары, который после помин так крепко уснул в своей сторожке, что еле добудились, и к Фролу, куму отца, заглянули, и на гумно поднялись, где, как им показалось, кто-то прошёлся между омётами.

– Может, к Марьиной подался, – предположил Саша. – Привычка у него по пьянке молодость вспоминать.

– Не должен бы… Разбежались-то по-настоящему.

На всякий случай дошли, постучались.

– Отец случаем не здесь? – спросил Саша у откликнувшейся на стук Марьиной.

– Спит. Поднять?

– Пускай отдыхает, – сказал Виктор успокоенно, ругнулся только неслышно: – Вот ведь кобель какой! Ищи его… Отбрею же завтра.

Он позвал брата к себе:

– Пойдём посидим с тёткой Тамарой. Заждалась, поди.

Тётки Тамары в избе не было.

– Не выдержала, ушла. Дойдёт ли? – заволновался Виктор.

– Дойдёт. Не впервой.

– Удостовериться не мешает. Мало ли что…

Не раздеваясь, они присели за стол, немного согрелись коньяком и вновь вышли на улицу в морозную темень.

– Ну и ночка выдалась, – вздохнул Виктор. – Поисковая!

Тётку Тамару они нагнали на огородах. Напрямую, через речку, решилась она пройти к себе, упорно боролась с глубоким снегом. Братья помогли ей одолеть остаток пути, в окружную, по чищенной бульдозером дороге, вернулись обратно, разошлись по своим домам.

– Слава богу, все определились, – облегчённо вздохнул Виктор.

Только сейчас он почувствовал, как сильно устал. Еле добравшись до койки, он уснул сладким сном человека, завершившего трудное, очень важное дело.

На следующее же утро Виктор собрался в больницу. На горку поднялся, на дорогу, ведущую в райцентр. Казалось, в окружающем зимнем однообразии ничего не изменилось. Тот же привычный сарай во дворе, та же прокопчённая банька за ней, те же знакомые с детства саманные избы вдоль улицы, та же незабываемая ветловая рощица за речкой да вкруговую безбрежная белая степь, лишь с одной стороны отгороженная лесом… Но проглянуло солнце, и с первыми его лучами преобразилось всё. Оттаяли, засинели окна. Женщины, скрипнув схваченными морозом калитками, у водяной колонки собрались, как раньше возле колодцев бывало, последние новости обсудить. Словно какой-то гениальный художник белой краской разных тонов и оттенков расписал степь. Бессчётными звёздочками-снежинками посверкивал снег на солнечных склонах бугров. В овражках же, затенённый, задумчиво тускнел он, утрамбованной серой лентой лежал на проезжей дороге…

Загляделся Виктор на эту красоту, чуть было не упустил жигулёнка. Хорошо, водитель сам тормознул, просигналил.

– До Токаревки не подбросишь? – обрадовался машине Виктор, настоявшийся уже в ожидании попутки.

– Отчего же не взять, – знакомо улыбнулся водитель. – Садитесь, дядя Витя. Карета подана.

– Жора, ты? – удивился Виктор земляку-ромашкинцу, с которым лет двадцать не виделись.

– Признал всё же?

– Признал. Неожиданная встреча! Слышал, на Севере ты денежки большие заколачиваешь, в родные края носа не кажешь.

– Есть такое… Грешен. За деньгами о доме забыл. Потянуло вот…

– Знакомое чувство. Сила притяжения действует. Я тоже уезжал. Четыре года, как вернулся. Не жалею.

– Может, и я расчёт возьму. Домик рядышком в городе присмотрю или в деревне пристроюсь. Деньги есть. Машиной вот обзавёлся. Покатаюсь, пока в отпуске. Не возьму с собой, братану оставлю. Ещё одну пригнать хочу. В случае чего продам её здесь с выгодой. Разговоры ходят, что с деньгами власти чудить начнут. Ещё сгорят на сберкнижках. Как думаешь?