Мужики и вправду чуть стушевались, задавленные такой широтой натуры. Но тут кто-то шебутной выкрикнул:

– Не робей, мужики! Им там каждый день по пол-литре выдают за вредность!

Рыбаки дружно заржали.

– Навались! – чьи-то сильные руки бережно вытащили желтый пластиковый ящик. С десяток помощников подхватили драгоценный подарок.

– Не кувырни, не кувырни, раззявы, – переживал за всех Ивар.

Илза даже не заметила, когда шофер успел достать и поставить на сверкающие никелем колеса ярко-красную детскую коляску, увешанную погремушками и пупсами. Восхищенно и завистливо заахали женщины. Осторожно трогали лоснящуюся от новизны обивку, покачивали на мягких рессорах кузов.

– Ну, что же ты, – Илза со смехом подтолкнула дочь к Калныню. – Благодари за подарок, к столу зови.

– Ты не смущайся, дочка, – ласково подбодрил Калнынь. – С сегодняшнего дня вы – ячейка. Должны ее расширять, множить. Тогда полнее и богаче будет все наше общество. Так что не затягивайте с вопросом! А теперь, хозяюшка, приглашай к столу, угощай.

– Подходи, подходи, Калнынь! Угощайся, пока есть чем, – не упустил подколоть Марцис.

– Это почему же – пока? – не уловив подвоха, добродушно хмыкнул тот.

– А потому, что скоро нечем будет. Нас же с дорогими соседями решили объединять? Видать, им своего колхоза мало, теперь наш решили угробить. – Бригадир оглянулся по сторонам – нет ли постороннего уха, – голос понизил: – Слушай, Андрис, а может, у вас там, наверху, вредитель какой замаскировался или враг народа? Как какую-нибудь хреновину утвердить – с нашим удовольствием, как что-нибудь дельное – извини-подвинься.

Недобрая тень набежала на лицо Калныня.

– Ты бы насчет верха не очень. Это из тебя кулак прет. Лишь бы свое брюхо набить да под себя все подгрести.

– Точно, оно ведь не так обидно, когда у всех брюхо пустое, – вперед выступил Хенька, еще не остывший от стычки с плоскомордым. – Мир хижинам, война дворцам! Дворцы разрушили, а хижины, придет время, сами развалятся!

– Ну хватит, мужики. Вы-то небось уже хватили как следует, а теперь на трезвого кидаетесь, – примирительно ушел от больной темы Калнынь. – А, между прочим, я вам новость привез. – Он полуобернулся в сторону Марты и слегка поклонился ей: – Ваша настойчивость, Марта Екабовна, вознаграждена. Буквально вчера принято решение о строительстве средней школы в поселке.

Марту покоробило от его барственно-снисходительного тона.

– Вы как будто делаете мне личное одолжение. Эту школу нужно было построить двадцать лет назад, – сухо ответила она.

– Да что же это такое, на самом деле?! – на правах хозяйки возмутилась наконец Илза. – Ободрали гостя, как липку, да еще живьем готовы слопать! А ну-ка, дорогие мои, всех прошу к столу.

Разом выстрелило несколько бутылок шампанского, полилась шипучая пена. С бокалом в руке Калнынь встал и дождался, когда воцарилась полная тишина.

– Дорогие мои земляки, – начал он, – думаю, за все, за что можно было выпить, вы уже выпили. Но есть у меня тост, которого не поднять не могу. Он за тебя, Илза. Ведь сегодня и твой день тоже…

Сидевшая напротив Илза улыбнулась смущенно и обняла Бируту.

– Когда-то я тебя, совсем девчонку, – продолжал Калнынь, – привез сюда с маленьким узелком и огромным глобусом учить наших заброшенных, истерзанных проклятой войной ребятишек, начать здесь новую светлую историю. Помнишь тот глобус, Илза?

– С дыркой от пули, – подсказала Хельга. – Он теперь у нас в школьном музее.

– Неужели сохранили? – растрогался Калнынь. – Молодцы… Так вот, хочу тебе пожелать, чтобы твои, нет, наши дети продолжали эту историю достойно. Знаю, что тебе несладко пришлось. Одной, без мужа, такую дочь вырастить – это…