– Поздравляем тебя, детка, будь счастлива, – чуть слышно проговорила расчувствовавшаяся Марта.

– Спасибо, – прозвучал в ответ шепот зардевшейся Хельги.

– Отец аж в самой Риге заказывал, – поспешил похвастать Эдгар, – а на браслете, кажется, надпись есть.

– Какая надпись? – только сейчас удалось Илзе одолеть сковавшее ее ревнивое отчуждение.

– Ну наверняка что-нибудь нетленное!

– Извините, но напрасно вы, Марта Екабовна. Я никогда не баловала Хельгу, – Илза быстро забрала у дочери футляр. – Мы не можем принять такой дорогой подарок.

– А мне кажется, Хельга сама должна решить, – неожиданно твердо возразила Марта. – Подарок для нее.

Девушка растерялась, чувствуя, что женщины чего-то недоговаривают и втягивают ее в свою игру.

Не придавая значения этому препирательству, снова вмешался Эдгар:

– Да что вы, на самом деле! Гляньте, невеста сейчас заплачет. То подарят, то отнимут. Развели историю.

Он вынул колье из футляра и притянул к себе девушку. Хельга послушно склонила голову, дожидаясь, когда он справится с застежкой.

Стоя чуть поодаль, эту сцену с любопытством наблюдала Бирута. На обеих руках ее висели тяжелые гроздья глиняных кружек для пива.

– Эй, хозяйка, куда ты там провалилась?! – нетерпеливо окликнули ее из-за раскидистых кустов терновника. – У гостей уже глотки ссохлись.

Здесь, на холодке, в стороне от всеобщего застолья, вокруг пузатой пивной бочки шло шумное мужское толковище.

Марцис, крякнув, одним махом вскинул бочку на стол, выбил заглушку – и густая пенистая струя ударила в дно стеклянного жбана. Жбан крепко, с сосредоточенным видом прижимал к впалому животу тщедушный мужичонка. Небольшого росточку, со встрепанными бесцветными волосенками, он только восхищенно прицокивал, глядя, как легко Марцис управляется с тяжеленной бочкой.

– Гляди-ка! Такой орел небось целую бригаду у Банги заменить может? – мужичонка весело подмигнул компании.

Всецело поглощенные ожиданием выпивки, те только сдержанно хмыкнули.

– Да уж не тебе чета, Симанис, – заметил кто-то из дружков Марциса.

– Это он примеривается, как на моем горбу половчее устроиться, чтобы в рай ехать, – хмуро зыркнул на тщедушного Ивара Марцис и забрал у него жбан.

Посудина живо пошла по кругу. Голоса становились все возбужденнее.

– Не скажи, хорошо придумали! Объединяемся с передовым сзаду хозяйством. Свой колхоз профукали, теперь в нашем решили себе задницу нагуливать, – бурно высказался один из рыбаков и сунул Ивару под нос корявый кукиш. – А этого не видал?!

– Ну ты, не очень-то, не начальство еще! – струхнув, попятился тот назад, чувствуя, что здесь можно и по морде схлопотать. – И ваш Банга райкому не указ. Как там решат, так и будет.

– Да плевал Банга на твой райком! Он себе повыше защиту найдет, а свое хозяйство проедать всяким раздолбаям не даст!

– Во-во! А не больно много он себе власти забрал?

На крошечный пятачок, где рыбаки зажали Ивара, протиснулся молодой напористый парень с аккуратными усиками.

– Конечно, в передовые выполз, как хотит, так и воротит. Все ему везде на блюдечке – и снасть шведская, и масло канадское!

– Ясное дело – депутат! – язвительно поддержал кто-то из стоявших сзади. – Знает, в какие двери соваться! У партийных свои расклады, они меж собой всегда столкуются!

– Нет, ты скажи, Хенька! Ты у нас писатель, – Марцис дернул за рукав увлекшегося пивом приятеля. – Скажи, правильно нас с этими голоштанниками объединять? В гробу я видал такую социальную справедливость!

– Дурак ты, Марцис. Они раньше тебя ее в гробу видели, – рассудительно заметил Хенька. – Показатели – вот что им нужно! Тут требуется полный ажур. Был отстающий колхоз, портил картинку всеобщего процветания, а мы его р-раз! – Он потянулся к забытой кем-то за разговором кружке и медленно, прислушиваясь к шипению пены, перелил пиво в свою, а пустую оттолкнул от себя, и она с грохотом покатилась по столу. – Вот так, дорогой землячок! И можно дружка дружке вешать ордена.