– Всем спасибо, блестящая работа. Всех хирургов, причастных к прошлому ночному дежурству жду у себя на разбор «полётов». Всю смену сегодня, я сердечно благодарю. Плюс десять процентов к зарплате, как у меня принято, я вам обещаю – сказала я и под громкие аплодисменты вышла из операционной, смываться.

Платон помог мне снять кровавые тряпки, которые уже начали приобретать бурый цвет и пахнуть. Даже мои операционные тапочки были в крови. Всё это мы запихнули в бак и одев чистые халаты, вышли из предоперационной.

– Курить? – спросил он.

– Всенепременно. И кофе – сказала я.

– Заночуем здесь? Или домой? – снова спросил он.

– Заночуем. Нужно начальника полиции до «ума» довести. Может начать сопротивляться операции. Контроль нужен.

– Хирургам совсем не доверяешь?

– Доверяю, но проверяю.

– Может всё-таки я тебя довезу до дома? И кофе у тебя попьём?

– А ты наглец. Уверен, что после кофе я задвину шторы в спальне?

– Я на это очень рассчитываю – сказал он и придвинул меня к себе. Разговор состоялся в предбаннике, возле приёмного покоя, где мы бессовестно дымили в маленькое окошко.

– Я, когда буду тебя любить, буду стонать как тысяча кошек, ожидающих марта. Оно тебе надо, главному потом объяснять, почему вместо работы, ты эксплуатировала подчинённого в другой ипостаси? – смеясь в голос говорил он мне в ушко.

– Уговорил! Поехали – сказала я и зажмурилась. Так нестерпимо хотелось залезть в койку вместе с ним, что никакие аргументы мира, никогда не заставили бы меня повернуть от своего решения вспять.

III.

Уже в такси, который вёз нас по ночному городу ко мне домой, я расслабилась и отдалась рукам Платона. Он очень опытно и нежно раскрывал во мне то, что давно замёрзло.Я не могла даже представить, что мой организм настолько быстро начнёт привыкать к его коже, запаху, и хотеть того, о чём он мне шептал на ушко. Короче – я пропала.

В лифте мы снимали с себя всё, что прилично было снять. В квартиру попали с четвёртого раза, потому что руки дрожали и ключ не хотел поворачиваться. В коридоре нас встретила Мишка, но мы, пообещав ей долгую прогулку позже, закрылись в спальне.

Он сразу бросил меня на кровать, не дав раздеться и задёрнуть эти пресловутые шторы. Пастель осталась заправленная, мы её позже расстелили. Платон зарычал, прижал к себе и зубами снимал эти уже никому не нужные тряпочки, которые ужасно мешали. В тумане сознания, я приметила очень важную деталь. Он совершенно не думал о себе. Только я. Только для меня. Только так.

Наорались мы знатно. Когда Платон входил в моё тело, я была настолько раскалена, что не могла сдерживать себя. Он же, со своей стороны, своё обещание сдержал. Про тысячу кошек это он очень мягко сказал тогда. Кровать предательски скрипела и стонала нам в унисон. Когда мы закончили, она вздохнула вместе с нами. Тело ныло и просило ещё. Я попросила его заткнуться, но оно не унималось. Подождав пять минут, пока мой любовник приведёт в порядок дыхание, я ринулась в атаку. Не имело смысла спать. Время было – час ночи.

Включив в ванной свет, я настроила воду. Платон подошёл сзади, поцеловал в шею и выключил свет. Мы протиснулись в душевую кабину и согревались в струе тёплой воды, снимая дневную усталость, вместе с остатками страсти и её биологии. Но отдохнуть он не дал. Взяв гель для душа, он так меня мыл, что я вообще не могла себе даже представить, что так оказывается можно и нужно…Легко, как пушинку, он взял меня на руки, и прижав к стенке душевой кабины, с силой снова меня взял. Я рыдала от удовольствия и стонала в такт его хриплого дыхания. Нас качало и штормило, заставляя двигаться быстрее. На долю секунды, мне даже показалось, что я отключилась. Он, закончив начатое, опустил меня аккуратно на ноги, и помыв ещё раз, завернул в пушистое полотенце. Потом поставил на плитку, вытерся сам, и взял на руки. Придя в спальню, он расстелил одним движением руки постель, и положил меня туда. Крепко прижав к себе, он накрыл нас одеялом, и дальше я не помню. Только краешек сознания подмечал, что он поцеловал меня в шею, и сказал несколько ласковых слов. Мы уснули.