От такого зрелища меня замутило, но больше всего поразило другое. Увиденное только подтверждало то, о чем я уже стал догадываться: в этом городе борьба за жизнь идет каждый день. Опасность ждала на каждом углу, и любой мог оказаться грабителем, похитителем и даже убийцей. Все страхи проснулись разом. Неужели в таком мире жили братья? Не поэтому ли они никогда не разрешали мне покидать станции, когда мы путешествовали вместе? Что же случилось с Гудду на том вокзале? Во что он влип, почему не пришел, когда я проснулся? Может, и он так же меня искал повсюду? А что родные думают, со мной случилось? Ищут ли или думают, что я погиб, пропал навсегда?

Больше всего мне хотелось к маме, Гудду, к семье, чтобы меня защитили, обо мне позаботились, но я знал, что придется собрать все силы, чтобы иметь хоть призрачную надежду на возвращение. А не то пропаду или даже умру на берегу этой широкой мутной реки. Здесь рассчитывать можно только на себя. И я взял себя в руки.

Повернувшись спиной к мосту, я направился к спускавшимся к воде каменным ступеням, на которых люди купались и стирали. Вдоль ступеней спускалась вниз широкая ливневка, по которой с улицы стекали грязь и дождевые потоки. В воде плескались и дурачились дети, и я побежал к ним. Как и многие туристы, теперь я сам удивляюсь, как можно купаться или стирать в реке, превратившейся одновременно в канализацию и кладбище, но в то время мне эта мысль и в голову не приходила. Где же еще стирать и купаться, как не в реках. Как я позже узнал, это еще и подходящее место для героизма.

Другие дети были совсем не прочь принять меня в компанию, и мы вместе играли в воде – лучшем спасении от палящего солнца. Некоторые без малейшей опаски спускались по ступеням на довольно приличную глубину, но я заходил не дальше, чем по колено. Плавать я не умел, хотя братья и учили меня у плотины за городом. За исключением сезона дождей, наша река оставалась спокойной и неглубокой, как раз для детей. Но купаться мне нравилось. И никогда я не получал от воды такого удовольствия, как в тот день, – здорово было снова стать обычным ребенком, играющим с другими детьми.

Ближе к полудню они ушли домой. Я остался на ступенях, мечтая, чтобы день длился вечно. Но река была полна неожиданностей. Я не заметил, что уровень воды, по-видимому, в течение дня менялся, и, когда прыгнул на безопасный до этого участок, вдруг погрузился с головой. Течение было сильным, и меня понесло дальше по ступеням. Я отчаянно забултыхался и забарахтался, отталкивался от дна, пытаясь выбраться на поверхность и глотнуть воздуха, но поток бросал меня то вверх, то вниз. В какой-то момент до поверхности оказалось слишком далеко. Я тонул.

И вдруг услышал всплеск рядом, какая-то сила потянула меня вверх и вытащила на ступени. Оказавшись на них, я стал откашливать грязную воду и отфыркиваться. Меня спас бездомный старик, который прыгнул в воду и ухватил в последний момент. А потом молча повернулся и пошел вверх по ступеням к берегу, где, видимо, и жил.

Наверное, доброта незнакомца усыпила мою бдительность, а может, просто потому что мне было всего пять, но, когда на следующий день я пошел купаться на реку, то по глупости прозевал прилив и усилившееся течение и вновь попал в передрягу. Как ни странно, спас меня тот же бездомный. Наверное, он приглядывал за мной, когда заметил, что я вернулся. На этот раз на нас обратили внимание прохожие. Люди смотрели, как мужчина помог мне выбраться на ступени, где я откашливался еще дольше прежнего. Нас обступили, и, судя по обрывкам фраз, люди считали это спасение божественным провидением – мол, не пришло еще его время.