В спину летит вопрос.

— Ты решила?

Тон подразумевает, что я должна сразу же кивнуть и чуть ли не ноги его целовать. Склоняю голову, незаметно в отражение поглядывая. Как-то страшно, когда он сзади. Не знаю, чего ждать.

— Нет.

Зеркало искажается, являя кривой оскал. Он недоволен, но продолжает ломать комедию, снижая голос до полушепота.

— Нет? — с издевкой.

— Мой ответ — нет.

Нарочито цокает языком и вздергивает бровь, будто разочарован, но я даже сквозь полумрак вижу, что его глаза горят торжеством. Ему интересно, чем это закончится, и что я буду делать, когда он сломит мое сопротивление.

— Мы ведь были классными друзьями, разве нет, Арина?

Не дает ответить. Спереди обходит, включает еще одну лампочку и лениво протягивает. Слава богу, пока не касаясь.

— Я же был твоей первой любовью. Отрицать станешь?

О себе ничего не говорит. Оно и понятно. Шестнадцатилетняя девчонка приняла защиту за влюбленность, а он, следуя типичному сценарию, ничего такого не испытывал.

Больно. Не буду врать — еще и обидно.

Светлые чувства в грязь втаптывает. Зря я призналась тем летом. Он ведь не позволял себе лишнего — не обнимал, не целовал и даже за руку не держал.

Усмехнулся и сказал, что мне подрасти надо. А потом исчез. И лучше бы не возвращался.

— Это в прошлом, — роняю несмело.

Не замечаю, как ногти под кожу вгоняю. Когда он так близко, и вдохнуть не могу. Я ему по плечи, голову задирать неудобно, поэтому пялюсь просто вперед.

— Я расплачусь с тобой за отца. Только время дай.

— Преподам теперь так много платят?

Боже, что же еще он знает…

— Не жалуюсь.

— А если я не хочу ждать?

Хмурюсь. Нутром чувствую, как взглядом таранит.

— Непохоже, что тебе деньги нужны.

Осмеливаюсь подбородок вздернуть и тут же жалею об этом. Синева его глаз похлеще штормового океана топит.

— Ну да. Мне кое-что другое нужно.

Опять говорит, как о вещи. Тихо по кусочкам отрезает, хрипотцой запуская ток по коже.

— Ты ведь подросла. Должна понимать, чего я хочу.

— Нет, Эмиль. Я не кукла, а человек.

Не выдерживает. Злится из-за моего отказа и хватает за волосы, выставляя напоказ шею.

— Не беси, малая. Можем обойтись малой кровью, а можем пойти другим путем. Он тебе точно не понравится.

Перевожу тему. Пытаюсь зубы заговорить.

— Ты правда купил этот клуб?

— Да.

— И не боишься, что я полиции тебя сдам?

— Угрожать в твоем положении, — лениво хмыкает, наконец опуская руку, — крайне глупо. Хочешь сказать нет, подумай еще раз.

— У меня есть неделя.

Он подхватывает.

— Которая быстро может превратиться в один день.

Просить запись с камер бессмысленно. Я вздыхаю, нервно прочищая горло.

— Откуда у тебя такая власть?

— Завидно? Могу поделиться, если согласишься.

Проще немого разговорить, чем с ним дело иметь.

— Неделя, Эмиль. И это как минимум. Я найду деньги, — безбожно вру, думая лишь о том, как сбежать.

— Уже шесть дней, малая. Если хочешь, чтобы я тебе уступил, увольняйся.

— Что?!

— Увольняйся. Завтра же заявление пиши.

— Нет. Я обожаю свою работу.

— И студентов, видимо, — щурится. — До скольки работаешь?

— До шести.

Опять вру. Завтра у меня всего три пары, поэтому в четыре заканчиваю. Но ему не надо об этом знать. Еще поймает прямо у ворот.

— Мой водитель заедет за тобой.

— Зачем?

— Съездим кое-куда.

Одна из его ладоней ложится на стену, а вторая к лицу тянется. Очерчивает контур губ, заставляя мои щеки пылать.

— Только посмей улизнуть. Все равно поймаю.

От слов кровь в жилах стынет, но делать нечего. Соглашаюсь и наконец получаю заветный пропуск на свободу. Вылетаю на улицу и несколько минут пытаюсь отдышаться, боясь, что он пойдет за мной.

Как гадко. Я еще не согласилась, а он уже условия ставит.