— У нас, — тут же выпалил врач, боясь упустить очередную выгоду. — Есть отличная комната в левом крыле для гостей. Даже можно поужинать, я распоряжусь. 
         — Договорились, — удовлетворился Санчес.
         — И по поводу похорон не беспокойтесь, всё входит в сумму, даже венок и цветы, — врач, пока Александр не передумал, махнул рукой. — Вера! Проводи людей в гостевую комнату!
         Вера — полная бабища с чересчур ярким макияжем. Белый халат на её пышной фигуре уже не застёгивался на все пуговицы, только на одну под огромной грудью. Как бабочка в сто килограмм подлетела к представительному Александру. Да-да, в резиновых сапогах, охотничьих штанах и старом свитере он всё равно выглядел представительно, импозантно и сильно нравился женщинам всех возрастов. От меня восемнадцатилетней до Веры, которой лет сорок, если не пятьдесят.
         — Милечка, — позвал меня Александр и протянул руку.
         Вера внимательно меня рассмотрела. И вдруг широко улыбнулась ярко-накрашенными бесформенными губами. Наверняка она подумала, что я дочь или племянница, ведь уже приметила, что у сатира кольца на пальце нет. Повеселела женщина. Облом.
         — Не называй меня так, — сказала я Александру.
         — А как называть? — тихо спросил он.
         — Эмилия, — строго велела я и за руку его не взяла.
         — Эмили можно? — улыбнулся уголком губ, и я только сейчас увидела, что у него ямочки на щеках, а во внешних уголках глаз собираются задорные, хорошенькие морщинки, отчего он ещё больше становился похожим на сатира.
         — Тогда будешь Санчес, — ответила я, но улыбка не получилась.
         — Договорились, — кивнул Александр, тряхнув чёрной копной волос и насильно взял мою руку в свою.
         Горячий мексиканский мужчина. Наверно, у них температура тела выше, чем у россиян. Рука его была очень горячей и большой, я в его ладони помещалась своими пальцами целиком.
         Мы прошли в дальнюю часть здания, где среди кабинетов, действительно, была комната для гостей. Вера включила свет и оставила нас наедине. Взявшись за руки, мы стояли на пороге большой комнаты и смотрели на единственную двуспальную кровать.

****

На окнах висели старые жёлтые занавески. Был стол с двумя стульями, пустой шкаф и маленький закуток с дверью. Там притаились древний унитаз и железная раковина.
         Вера вернулась быстро. Принесла на подносе ужин, в котором по нормативам лежало немного пюре с котлеткой, и рядом с тарелками кинула конверт с деньгами.
         — Посуду заберут с утра на завтраке, — прошипела она и удалилась, хлопнув дверью.
         Александр взял конверт, пересчитал деньги.
         — Положи к себе в рюкзак, — велел он мне, и я тут же сделала, как он сказал. Посмотрела на свой телефон. Пришло пять сообщений: три от подруги Анжелики, одно от мамы и одно от коммунальной службы с напоминанием о долге.
         Я вначале вымыла руки, а потом уже приступила к еде. Понятно, что дезинфекция в больнице, но мне казалось, что самые злейшие бактерии живут именно в таких местах. 

Села за стол, чтобы поужинать. Набрала мамин номер. Я решила не говорить ей о том, что бабушка умерла. Хотя не думаю, что мама сильно расстроится, они с бабулей были на ножах, как среднестатистические невестка и свекровь. Но любое неприятное известие не стоит доносить до смертельно больного человека. Мало ли, что маме в голову придёт. Будет думать, что она следующая. А мне такое не нужно.
         — Привет, Милечка, — радостный голос мамы заставил меня улыбнуться. Она последняя из всех моих родственников. Я в лепёшку разобьюсь, но деньги на лечение соберу.