– И чего они ждут?

– Пока всё уляжется. Прекратится следствие, закончатся поиски денег.

– Они что же, решатся провести у меня обыск?

Лариса Октябриевна пожимает плечами.

– Посмотрим. В любом случае, я буду вас защищать.

– Но как же ваша специализация?

– Ничего. Придётся почитать законы, кое-что вспомнить, и я буду готова…

– Эллина Родионовна! Новая пострадавшая! – сообщает медсестра.

Быстро прощаюсь с адвокатом и спешу в смотровую.

– Женщина, 72 года, дыхательная недостаточность, цианоз, без сознания, давление 90 на 70, пульс 56, дыхание 32, кома 10 баллов, – сообщает медсестра. – Вошли в две вены. Кислород 10 литров через маску. Интубировать не смогли из-за отёка гортани.

– Какой-то мужик пытался её задушить, а потом столкнуть с лестницы, – поясняет доктор «Неотложки».

При осмотре обнаруживается черепная травма, множественные ушибы. Левый тазобедренный сустав деформирован. Пульс на стопе слабый, но есть. Дыхание ослабленное, стяжение межреберий.

– На неё напали около дома.

– Не вижу связки, – поясняет Елена Севастьянова, – отсос.

На животе уже не фломастером, а чем-то острым нацарапано: «ТВАРЬ».

– Он сменил красный фломастер на нож, – замечает медсестра в ужасе.

Елена назначает общий анализ крови, малую биохимию, совместить шесть единиц крови, мочевой катетер и мочу на анализ, снимки шеи, груди, таза и левого тазобедренного сустава.

– Когда же это кончится? – слышу чей-то встревоженный вопрос.

Да, следователям надо бы поторопиться.

11. Глава 11

– Оксигенация растёт, – слышу от медсестры.

Мы в смотровой. На столе – третья жертва преступника. Согласно документам, зовут её Аделаида Вениаминовна Маковецкая.

– Снимки готовы, – их приносят из отделения функциональной диагностики.

Смотрим вместе с Еленой Севастьяновой.

– У неё вывих бедра, – говорит коллега. – Давайте вправим перед МРТ.

– Хорошо, – поддерживаю её решение. – После сделаем контрольный снимок сустава. Показатели?

– Давление 110 на 70, пульс 88, – отвечает медсестра.

Чтобы вправить сустав, приходится звать Данилу. Он забирается на смотровой стол над старушкой, держит её ногу, пока Елена тянет её. Раздаётся щелчок, всё готово. Хорошо, пострадавшая под сильной дозой обезболивающего. Иначе бы ей было очень больно, а такое даже молодой и сильный мужчина выдержать не сможет, что уж говорить о старушке – «божьем одуванчике».

Севастьянова поручает медсестре позвонить в диагностику, чтобы подготовили ИВЛ на всякий случай. Заодно просит взять кровь на КЧС и повторить снимок грудной клетки. Когда больную везут по коридору, там уже стоят следователи.

– Как она? – интересуется Багрицкий.

– Показатели в норме. Ей вправили бедро, – отвечает Севастьянова.

Похоже, этим двоим придётся здесь провести ещё некоторое время. Аделаида Вениаминовна – выживший свидетель. Возможно, у неё есть какая-то информация, способная пролить свет на личность преступника. Но в том, что это не человек, а мутант, уже всё отделение судачит. Сама слышала, проходя мимо группы медсестёр, как они рассуждали, что с такими надо делать. Оскоплять – это самое безобидное, что прозвучало из их уст. Я с ними согласна, только вслух сказать это не имею права в силу своей должности.

Спустя примерно сорок минут Аделаиду Вениаминовну возвращают к нам. К нам спускается из своего отделения Людмила Владимировна Барченкова, чтобы провести у старушки гинекологический осмотр. Но прежде заглядывает на минутку ко мне – поинтересоваться, как Олюшка. Отвечаю, что всё хорошо, малышка моя растёт без проблем. У меня по женской части тоже, слава Богу (даже стучу по дереву на всякий случай, хоть и не слишком верю в приметы), всё хорошо.