– Знаешь, ему от девчонок нужно только одно.

Кейтлин покраснела.

– Неправда, – неуверенно ответила она.

Джордж скептически подняла бровь.

– Ага, конечно.

Теперь, чувствуя, как Эллиотт ослабляет бретельку бюстгальтера, Кейтлин вспомнила слова Джордж. Она, может быть, и наивна, но не совсем же дура. Эллиотт опытен и хочет большего. Но Кейтлин пока была к этому не готова, во всяком случае, сомневалась. Да, за окном девяностые, но ее воспитали монахини. Секс ее и пугал, и дьявольски очаровывал, как и тысячи девочек-католичек до нее. Эллиотт на нее не давил. Ну, по крайней мере, словесно.

Но сейчас она не могла об этом думать. Он высвобождал пальцами из чашечки ее правую грудь, поглаживая, как ей нравилось, лаская твердеющие соски. Разве можно при этом о чем-то размышлять? Вторая рука гладила внутреннюю поверхность бедра, слегка касаясь ластовицы трусиков. Обычно, когда он доходил до нижнего белья, Кейтлин его останавливала. Но не сегодня. Она извивалась под его рукой, прижимаясь к ладони, ожидая продолжения. Тонкая материя увлажнилась, и ему нравилось, что она уже взмокла. Но он не спешил. Движения были легкими и дразнящими. Он наслаждался ее терзаниями.

Она притворилась, будто не замечает, что его рука оказалась внутри трусиков, накрывая указательным пальцем особую точку, которую он медленно и нежно гладил. Напряжение между ног нарастало, как при желании помочиться, но приятнее. Из горла вырвался тихий стон.

Он услышал и тихонько хихикнул.

– Нравится, да?

Она промолчала. К чему слова? Тело говорило само за себя. Он наклонился над ней, стягивая мешавшие трусики. Она старалась не думать о его действиях, когда он скользнул в нее пальцем. Немного поколебался, ожидая, что его остановят. Когда она ничего не сказала, погрузил второй.

Первый прошел с трудом, от второго стало больно. Но не сильно. Пальцы скользили туда-сюда, не забывая о важной точке. Она почувствовала свежий прилив влаги и схватилась за одеяло. Колени сомкнулись – не за тем, чтобы его остановить, а усиливая ощущения. Она чувствовала себя на грани чего-то.

Эллиотт замер, ощущая в Кейтлин перемены. Именно этого он и ждал, подводя к тому мгновению, когда ей не захочется возвращаться. Вдохновленный, он убрал руки и начал расстегивать джинсы.

Шелест молнии вернул ее на землю. Туман желания рассеялся, и внезапно все приятные ощущения исчезли.

– Эллиотт, не надо, – прошептала она.

Но он не слушал. Он снимал джинсы.

– Правда, Эллиотт. Перестань.

Кейтлин попыталась опустить юбку, прикрыться, но он схватил ее за руку. Его было не остановить, и она запаниковала. Свободной рукой она изо всех сил уперлась ему в грудь и оттолкнула.

– Нет!

На этот раз в голосе безошибочно слышался протест. Эллиотт качнулся назад и ударился головой о ночник.

– Черт! – нахмурившись, он потирал затылок. – Какого черта ты меня толкнула?

– Ты бы не остановился, – пробормотала она.

– Ха! Можно подумать, что ты этого не хотела, – огрызнулся он.

Кейтлин отвела взгляд, зная, что он прав. Она натянула юбку и застегнула на блузке пуговицы. Чувство вины вернулось: какая она все-таки бесстыжая дрянь. Как она позволила с собой так обращаться?

В тишине комнаты было слышно, как постепенно приходит в норму его дыхание. Только тогда он взял ее за руку.

– Слушай, извини. Не сдержался. Ты понимаешь, как это бывает. Мне трудно себя сдерживать рядом с тобой.

Волшебные слова лились, словно бальзам на душу.

«Ты такая красивая, что я ничего не могу с собой поделать».

«Боже, ты меня заводишь».

«Я так тебя хочу».

Стыдно признаться, но ей нравилось его мучить. Видеть, как он теряет над собой контроль, задыхается, пытается сдержаться… Она чувствовала над ним власть, это ей нравилось и входило в привычку. Однажды в порыве злости он назвал ее обманщицей. Она расплакалась. Он извинился. Но уже начинала задумываться, что он прав.