– Я могу что-нибудь сделать, – однажды заметил он. – Скажем, перевести тебя в другой отдел.

– Нет, – твердо сказала она. – Не надо. Не вмешивайся.

Она боялась, что он привлечет к ним внимание.

Интересно, что он в ней нашел и куда заведет их эта история. Он целовал ей руку, но ни разу к ней не прикоснулся. Об их тайных встречах знала лишь Нуала. Подруга неодобрения не скрывала.

– Кейти, ему от тебя нужно лишь одно, – снова и снова повторяла она.

– Неправда. Это не так, – возражала Кейти.

Нуала только фыркнула. Она собиралась замуж за парня, с которым познакомилась в одном из ирландских клубов Лондона, и ей не нравилось, что женатый мужчина водит в рестораны, кормит и поит хорошенькую незамужнюю девушку.

– Ну, Кейти, ты что, совсем eejit[2]? Ты ведь и сама в это не веришь?

Кейти почти убедила себя, что они с Уильямом просто друзья, не более.

Однажды суровым январским вечером они возвращались к его машине, и она поскользнулась на обледеневшем тротуаре. Уильям помог ей встать. Когда она увидела порванные колготки и ободранные колени, глаза сразу наполнились слезами.

– Все нормально? – озабоченно спросил он.

– Да, – шмыгнула носом она.

– Врать нехорошо.

В доказательство он смахнул с мокрой щеки слезу. Только хуже сделал. Теперь они полились рекой.

Уильям молча обнял ее и притянул к себе. Ей вроде бы полагалось сопротивляться, но она почему-то не стала, а, закрыв глаза, прижалась к его груди.

– Кейти, Кейти, – прошептал он ей в волосы. – Что же нам делать?

В тот вечер Уильям не отправил ее домой, а привез к себе.

Кейти понимала, какой совершает грех и что теперь ей вечно гореть в аду, но не остановилась. В ту ночь Кейти О’Дуайер, когда-то поклявшаяся монахиням, что сохранит себя для первой брачной ночи, полностью отдалась чужому мужу. На тисненых шелковых простынях чужой кровати под взглядами его жены и ребенка с фотографий на стене она открылась Уильяму.

После первого раза кровь и боль прошли. С тех пор они с Уильямом перестали встречаться в ресторанах. Он снял ей квартирку в Клэпхеме, и каждый четверг – а также понедельник, вторник и среду – они пропускали ужин и направлялись туда, чтобы провести вечер в объятиях друг друга.

Так они провели восемь месяцев. Восемь благословенных месяцев окружающий мир для них словно не существовал.

Однажды вечером он сообщил ей о предстоящей поездке в Италию, куда они ежегодно ездили всей семьей. От двух недель на озере Комо, о котором Кейти даже не слышала, он отказаться не мог. Разлука на целых четырнадцать дней тревожила Кейти больше, чем его поездка с женой. Осушая поцелуями слезинки, он обещал, что придет к ней, как только вернется.

Так Кейти впервые познакомилась с мужским двуличием. Через пару дней после отъезда Уильяма ее вызвали в кабинет Энн Харпер и сказали, что она уволена.

– Не может быть! – воскликнула она. – Это несправедливо. Спросите…

Она хотела сказать: «Уильяма», да вовремя остановилась…

Управляющая неприятно улыбнулась:

– Спросить мистера Мелвилла, вы это хотели сказать?

Кейти видела, что начальница откровенно издевается.

– Вряд ли это поможет, мисс О’Дуайер. В конце концов, именно он приказал мне от вас избавиться.

Как в тумане, Кейти слушала, что помимо потери работы к концу недели ей нужно освободить квартиру. Потом управляющая положила на стол конверт.

– Компенсация за чрезмерные страдания, – холодно изрекла она. – И, разумеется, держите язык за зубами.

Кейти услышала предупреждающую нотку в голосе Энн. Ей как-то удалось промямлить, что она не хочет никому доставлять неприятностей. Все еще в оцепенении, она поднялась и, спотыкаясь, направилась к выходу.