Сонечка, до этого просившаяся ко мне на ручки, вдруг застывает. Жмётся к Маше. Но не плачет. Вся напряжённая, сворачивается в клубочек, но не закатывает истерику, когда оказывается на руках у Волкова.

Что-то внутри переворачивается.

Я чувствую себя такой гадиной, скрывая, что у него есть дочь.

Но не могу. Не могу этого сказать.

Но это необычно. Вот так видеть отца и дочь. Вместе.

Много раз представляла это, но не мечтала увидеть.

— Идите, я ей помогу, — кивает Маше на дверь.

— Спасибо огромное! — с благодарностью пробегает мимо меня. Одевается и шмыгает за дверь. А я продолжаю стоять в коридоре в одном пуховике. Отрезвляет голос мужчины:

— Ну, раздевайся и прыгай. У тебя ребёнок голодный.

Я всё это время смотрела за реакцией дочки. Она общительная, никого не боится. И даже расслабляется в широких ладонях Волкова. Смотрит на него пристально, изучая. Вот и сейчас ладошками ощупывает его лицо, а затем неожиданно улыбается.

Подружились…

Не знаю, почему чувствую такое облегчение.

Но я быстро раздеваюсь, аккуратно, вприпрыжку, с помощью Гордея добираюсь до дивана. Сажусь на него и, пока Гордей не знает, что делать с крошкой, и они обмениваются взглядами, звоню Василисе, жене брата. Прошу её о помощи, чтобы сегодня с детками приехала ко мне.

Не представляю, как справлюсь одна. А там ведь и попу мыть, и переодевать… Да и мне в туалет нужно будет как-то бегать.

Вася быстро соглашается, оставляет Льва на Игоря (так ему и надо, пусть иногда побудет образцовым папашей!), а ровесника Сонечки Мишку обещает взять с собой. Он тоже на грудном вскармливании, и оставить его она не может.

— Всё, — откладываю телефон в сторону и тяну к нему руки, чтобы забрать Сонечку. Гордей, нахмурившись и за всё время не проронив ни слова, отдаёт мне малышку. Они снова сверлят друг друга взглядами. Не понимаю пока реакцию ни одного из них… А ведь это первое взаимодействие. И такое напряжённое. — Спасибо, что помог.

Прижимаю к себе малютку. Она тут же начинает вешаться на меня, лезет целоваться. И моя броня, которую я надеваю перед Гордеем, моментально рушится. Не могу проигнорировать свою радость и улыбаюсь, отвечая на её поцелуи.

— На работе пока не смогу появиться…

— Забей. Выйдешь, как сможешь.

Я киваю.

— Хорошо. Ещё раз спасибо, — никак не развиваю тему. Желаю, чтобы он побыстрее ушёл. Мне надо малютку покормить, которая уже причмокивает и лезет ладошками мне под кофту.

— Поправляйся, — отвечает сухо, отворачиваясь.

— Спасибо, — отвечаю его же тоном. Отвлекаюсь на дочку. И когда Гордей оказывается в коридоре, кричу: — Прикрой дверь, пожалуйста. Без щелчка. Чтобы потом я не бегала и не открывала Васе.

— Постараюсь.

Пара минут — и всё.

В квартире воцаряется тишина.

Ушёл…

Недолго думая, расстёгиваю пуговицы кофты. Отодвигаю чашечку лифа, сделанного специально для кормления. И даю малышке припасть ротиком к груди.

Тут же успокаиваюсь, отгородившись от пережитых эмоций.

Как же страшно было давать тебя, солнышко, ему на руки…

Качаю малышку на своих руках, прикрыв глаза.

Рядом с ней меня ничего не волнует.

Главное, чтобы с ней всё было хорошо…

Улыбаюсь, глядя на её полузакрытые глазки и довольный вид.

— Ты у меня шарф в машине забыла.

Резко вскидываю взгляд, боковым зрением замечая фигуру в дверном проёме.

Там стоит Волков. С моим шарфом в руках. А его взгляд молниеносно летит на Сонечку и мою грудь.

20. Глава 20

Глава 20

Гордей

Напряженно смотрю на Соню. Она делает это в ответ, разглядывая меня своими огромными серыми глазами, как и у мамы. На пару секунд расслабляется, улыбаясь, но, когда видит моё непрошибаемое лицо, становится такой же недоступной и скованной.