— Какая ты всё же бываешь догадливая, — говорю с сарказмом и злобой. — Дура, ты серьёзно разговаривала с девушкой, которую сбила на своей машине? Ты чуть не оставила ребёнка без матери!

Цокает и закатывает глаза.

— Так вот ты о чём.

— Тебе проблем мало? — цежу опять. Млять, как же бесит эта тупая курица! — Если не она тебе их устроит, то я. За то, что мозгами не пользуешься. У тебя хоть капля вины за произошедшее есть? Или ты только о своей жопе переживаешь?

Сжимаю её щёки ещё сильнее.

Наконец-то она реагирует, морщится и недовольно проговаривает:

— Поняла я, поняла. Согласна, глупо… Но я же не знала, что там она будет! А ехать к ней теперь нет никакого желания. Она вообще… Выглядит как глупая блеющая овечка. Меня такие раздражают.

Резко выпускаю из своих рук её лицо. Буквально выкидываю, из-за чего голова Кати поворачивается, а тёмного цвета волосы прикрывают всё лицо. Но вместо какой-то злости эта дура смеётся и начинает лезть к ремню моих брюк.

— Ты сегодня такой дикий. Хочешь грубо? — улыбается, как идиотка. Перехватываю её запястья и сжимаю.

— Иди проспись, пьянь.

Вновь дёргаю её в сторону, лишь бы подальше от меня.

— Пойду просплюсь, — усмехается, задирая халат и демонстрируя своё обнажённое тело без белья. — И я буду спать спокойно, а ты мечтай об этом.

Ноль эмоций. Ноль интереса. И запала.

А на следующий день на неконтролируемой тяге после обеда оказываюсь в торговом центре. И стоя на втором этаже, с балкона встречаю Настю, пришедшую на работу.

17. Глава 17

Глава 17

Гордей

Наблюдаю издалека.

Зачем? Не знаю. Просто давно не видел, как она работает.

Облокотившись на перила, наблюдаю за ней с высоты.

Слово своё сдержу — к ней даже не подойду. Но присмотрю.

За эти полтора года она наверняка выросла в рисовании. Хотя и до этого делала это так… Портрет — не отличишь от оригинала.

Невольно проваливаюсь в прошлое и улыбаюсь.

«— Нарисуй меня! — восклицает маленькая непоседа, протягивая мне альбом с карандашами.

Я пренебрежительно морщусь. Затея так себе. Я держал карандаш в руках несколько раз — и то в школе, которую прогуливал. А тут ещё что-то рисовать! Её!

Да я своим умением только испоганю её красоту.

— Ты кроме «палка-палка-огуречик» ничего не получишь, — легонько щёлкаю её по носу и обнимаю, прислонив к себе. А она носиком зарывается в мой торс.

Моя тактильная девочка.

Любит сидеть у меня между ног. Обычно прислоняется ко мне спиной, откинув голову назад.

Мой ответ ей не нравится, и она, оторвавшись, поворачивается ко мне. Встаёт на четвереньки, чем немало меня заводит. Моя футболка на её невинном девичьем теле выглядит так порочно, что я с трудом сдерживаюсь. А у нас ведь было полчаса назад… Я уже в строю.

— А ты постарайся, — игриво говорит и облизывает губу. Делает это она непроизвольно. Но ей об этом не говорю — боюсь, делать перестанет. — Обещаю, смеяться не буду.

— Ладно, — не могу устоять перед её обаянием и сверкающими глазками. Забираю из её рук альбом, карандаш. Не смотря на свою девочку, уже выучив её черты лица, пытаюсь нарисовать её портрет.

Чёрт, написать.

Услышала бы она сейчас эту фразу — прибила бы меня.

Ох уж эти художники!

Не знаю, сколько сижу над занятием, сколько листов бумаги протёр, но малышка успевает сбегать в душ, приготовить ужин и уснуть рядом, свернувшись в калачик. А теперь просыпается и недовольно бубнит:

— Ну что там? — потирает глазки кулачками.

Не дожидаясь моего ответа, забирает лист бумаги из рук.

Жду её реакции.

Волнительно, п****ц.

Я так, даже когда свой первый бизнес основывал, не боялся.

Я вообще считаю это шедевром. Учитывая, что не умею рисовать.