Вместо него заговорила Вдовушка:

– Он был пиратом десять лет назад. Потом купил у мерейцев титул и поселился на Южных островах. Ускользнул от Стволов Королевы и даже женился несколько раз. Но теперь он вернулся.

– Почему? – спросила я.

Вдовушка и Димери обменялись взглядами. Беззвучный диалог, какой бывает между членами одной семьи или старыми солдатами, служившими вместе.

– Из-за вас, – сказал Димери. – Точнее, из-за вашей матери.

Моя кружка с грохотом ударилась о стол. Горячий кофе обжег пальцы, но я этого почти не почувствовала.

– Не понимаю…

– Ваша мать – его штормовичка, – совершенно равнодушно произнес капитан. Его взгляд опустился на пролитый на стол кофе, затем поднялся вверх, к моим глазам. – Полагаю, она убедила его купить вас или же он намерен использовать вас против нее. Он сделал бы это в Уоллуме, если бы я не появился, мы с ним не ладим. Или если бы Рэндальф не уплыл раньше времени.

Его слова оглушили меня. Мама. Я слышала колдовское пение перед самым нападением и запомнила, какой смелой была эта далекая песня. Но это же не могла быть моя мать, нет!

– Так она была там… – я почти не слышала себя, – на его корабле?

Это уже слишком. Я сидела совершенно неподвижно, сердце клокотало. Мне стало трудно дышать.

Откуда-то издалека донесся голос Вдовушки, глухой и тихий:

– Дай ей время, Элай.

Ответ Димери прозвучал так же глухо:

– Тогда скажи Ате, чтобы она взяла курс на Десятину.

ДЕСЯТИНА – также называемая в народе Десятина Морю. Небольшое скопление островов под властью государства Устии, которое расположено в центре Зимнего моря. Тысячелетиями было местом отдыха мореплавателей. Основано устийцами, которые заключили союз с гистингами, обитавшими в их кораблях, и приступили к строительству домов из гистовой древесины. Впоследствии на Десятине начали расти гистовые деревья, хотя они и не образовали полноценную Пустошь. См. также УСТИЙСКИЕ ЗЕМЛИ.

Из словаря «Алфавитика: Новейший словник Аэдина»

Четыре дня, которые занял путь до Десятины, я провела в своей каюте в полном уединении. Димери не требовал, чтобы я пела, даже когда погода ухудшилась и ветер так завывал, что не давал мне уснуть. Я все еще находилась в прострации, но ни он, ни Вдовушка не пытались растормошить меня.

Я спала, пока могла, и не видела никого, кроме капитана, Вдовушки и девочки-поварихи. На четвертый день что-то изменилось. Я почувствовала, как судно замедлило ход, услышала крики и лязг якорной цепи, и сквозь дверь моей каюты донесся голос Аты:

– …На берег через час.

Берег. Значит, мы достигли Десятины.

Я выбралась из гамака, разминая затекшие мускулы, и прижалась ухом к дверной щели. Я стояла в одних чулках, ощущая холодную палубу, которая почти не качалась.

– Я загляну к хозяйке порта и заплачу десятину. – Голос Димери звучал рассеянно.

– А штормовичка? – Ата старалась говорить тихо, но я отчетливо слышала каждое слово.

Я замерла. Женщина не могла меня видеть, но я будто чувствовала ее взгляд по ту сторону двери.

– Сойдет на берег вместе со мной, – ответил Димери.

Повисло напряженное молчание.

Ата наконец спросила:

– И вы готовы рискнуть?

– Конечно готов, – резко ответил капитан. – К тому же она не в том состоянии, чтобы сбежать.

Внутри поднялась волна негодования. Да, сбежать было бы непросто, но ничто не помешало бы мне сделать это. Десятина – оживленный порт, наверняка там стояли корабли, отплывающие в Аэдин. Может, мне удастся выяснить что-нибудь о маме. Правду, а не ложь, которую скормил мне Димери.

Мамы не было на корабле Лирра. Я бы почувствовала это. И она разнесла бы судно на части, лишь бы добраться до меня и защитить.