– Значит, у меня нет выбора, – заметила я.

Вдовушка сдержанно улыбнулась:

– Так и есть, дитя. Вставай.

Через двадцать минут старуха исчезла, а я была готова появиться в капитанской каюте. У меня не было возможности оглядеться после того, как я вчера поднялась на борт. Оказалось, что маленькая каюта, в которой я спала, примыкает к капитанской. Вместе они занимали бо́льшую часть квартердека. Здесь же, судя по чудесным ароматам, находился камбуз[5]. В углу разместилась печь, побольше моей, а еще два окна, по обе стороны от двери, ведущей на закрытый балкон. На улице шел снег, хлопья падали вниз и исчезали в волнах.

– Мисс Ферт.

Вошел Димери, за ним показались Вдовушка и девушка лет пятнадцати. Старуха держала в руках кофейник и несколько кружек, а ее помощница – поднос, на который беспорядочно навалили поджаренные ломти хлеба, яичницу с маслом и полоски бекона. Стоило почувствовать эти ароматы, как в животе заурчало. Похоже, ничто в этой жизни не могло повлиять на мой аппетит, тем более что морская болезнь пока не беспокоила.

Поднос с едой поставили на большой стол в центре каюты. Девушка ушла, Вдовушка же села за стол и налила себе в кружку черного кофе. Увидев мой взгляд, она указала на вторую кружку и наполнила ее наполовину, чтобы кофе не выплеснулся из-за внезапного крена палубы.

– Не глазей, как дурочка, – произнесла женщина. – Садись, пей и ешь. Мне не по себе, когда ты так стоишь.

– Надо постараться, чтобы Старая Ворона почувствовала себя неуютно, – сказал Димери, одарив меня рассеянной улыбкой. Он сел напротив женщины, взял тарелку и принялся ее наполнять.

– У нее был приступ лихорадки, – сообщила ему Вдовушка. Она пригладила рукой аккуратно заколотые волосы и заправила выбившуюся прядь. – Не такой сильный, как я боялась, но все же. Возможно, какое-то время от нее будет мало толку.

Мне не нравилось, что меня обсуждают, но ее слова заставили задуматься. Я постаралась собрать разрозненные мысли и села за стол. Лихорадка. Так вот почему я не могу вспомнить, что со мной произошло после падения в воду. Димери пододвинул ко мне тарелку, а Вдовушка еще раз указала на кофе.

– Пей, пока не остыл, и не расплескай.

Я послушно взяла кружку в руки. Мне хотелось пить. Хотелось схватить все, что лежало на столе, и запихать в рот. Но то, как похитители обращались со мной, настораживало.

– Зачем вы так со мной? – спросила я, сжимая в руках теплую кружку. – Почему вы так себя ведете?

– Я же говорил, что на борту моего корабля к тебе будут хорошо относиться, – сказал Димери, наливая себе кофе и добавляя в него кусок коричневого сахара.

– Я же пленница, – напомнила я. – Заключенным не подают кофе с беконом.

Димери размешивал сахар, и его выражение лица оставалось спокойным.

– Рэндальф был сволочью.

«Был». Это стало ответом на мой следующий вопрос. Я смутно помнила тела, свисающие с рей горящего корабля.

– Он точно мертв?

– Скорее всего. Лирр забрал наиболее ценных членов экипажа, а остальных оставил гореть вместе с кораблем. Обычное для него дело.

Не просто оставил. Я изо всех сил постаралась избавиться от воспоминаний о крови, вспоротом животе и выпавших кишках. Поднеся кружку с кофе к губам, я сосредоточилась на его аромате. Лица матросов Рэндальфа, живых и невредимых, мелькали передо мной. Они не были хорошими людьми, но и жестокими не были. Чем они заслужили такую судьбу?

– Кто он? – спросила я. – Лирр? Знаю, был пират с таким именем, но очень давно.

Димери кивнул и оперся о стол локтями. Он принялся за еду, всем своим видом показывая, что не собирается отвечать на мой вопрос.