- Только, - сглатываю. - Увидимся без Вероники.

Называю ему адрес и отдаю врачу телефон.

Ладони предательски потеют. Каждая встреча с ним, каждый разговор так больно бьют по памяти, что я решаю сделать что-нибудь с этим во что бы то ни стало. 

В свидетельстве о рождении дочери, записан парень, к которому Вильцев меня ревновал. И я покажу его. 

Может после этого все вернётся на круги своя.

Обнимаю себя руками. Очень бы этого хотелось.

Не хочу просить защиты у Вильцева-младшего, не хочу виягивать Нику, которой он понравился, понимая, что у него другая жизнь, в которой нет меня. 

Я успела выяснить в гугле, что Аня-Таня дочь политика. Для Вильцева это выгодный брак, шанс надёжно закрепить его бизнес-империю и потопить отца. Едва ли он от этого откажется. А быть на вторых ролях не для меня.

8. Глава 8

В назначенный час выбегаю на улицу. 

- Держи! - встречает меня на выходе Надя и протягивает зелено-желтое свидетельство.

Я попросила её забрать это из моего дома.

- Спасибо. Точно справишься с Никой?

Она щурится.

- Не могу дочку оставить там одну. Испугается, - бурчу, упаковывая в сумочку свидетельство.

- А ты уже видела олигарха? - Надя зависает в дверях.

- Пф-ф-ф… - заматываюсь в шарф.

Ну неужели не понятно, что мне неприятен этот разговор?

- Ань, все говорят про его щедрый поступок. Только ленивые не написали в соцсетях. Короче, весь интернет пестрит видео!

Надя делает руками что-то похожее на фейерверк.

- Самый громкий инфоповод недели!

- У меня ребенок вообще-то пострадал, а у тебя друг!

Подруга щурится.

- И твой без пяти минут муж. Но ты права, извини. В общем, хотела сказать, что журналюги ведут на тебя охоту. Имей в виду, ок?

Последние слова колют под лопаткой. Мне лучше не задумываться об этом, правда. Как и о том, что неспроста видимо в нашем отделении устроили пропускной режим. 

Придерживаю дверь.

- Спасибо!

Вообще-то Надя сама из стана этих самых как она говорит “журналюг”. Однако подруга первая откликнулась на просьбу подменить меня в больнице с ребенком и ей верю.

Останавливаюсь у метро - это и есть та самая нейтральная территория. Стою под козырьком и смотрю на то как убирается многочисленная армия коммунальщиков столицы. Холодно так, что пальцы горят. Пар изо рта.

Хотела как и много лет назад сказать сегодня Вильцеву что-то вроде: “Ты вовсе не золотой мальчик, обычный человек”.

И грустно и смешно. Мы стоили друг друга.

А он ответил: “В человека реально влюбиться”.

Трезвонит телефон, вырывая меня из этих мыслей.

Это Дарья Васильевна, мать Гены. Обычно я не сбрасываю вызовы, но сейчас у меня сейчас зуб на зуб не попадет скорее даже от напряжения, чем от холода.

Дарья Васильевна сделает только хуже. 

Пальцы, сжимающие свидетельство, предательски дрожат. 

Я собираюсь перечеркнуть последнюю ниточку, которая нас связывала и уговариваю себя в том, что это верное решение. 

Что если он захочет теперь видеть Нику? Или хуже того: что если он ранит ее также как и меня? 

Я не прощу себе.

Слежу за проезжающими мимо машинами. Интересно, как я узнаю ту самую?

Ветер ударяет по коленям поземкой. Сегодня стукнуло минус пятнадцать. И это, как говорят синоптики, еще не самые сильные декабрьские холода.

Я пришла раньше на десять минут. 

Мать Гены снова звонит и тогда я поднимаю трубку.

Видимо, что-то серьезное. 

- Ты приедешь на выписку? - огорошивает меня.

- Выписка? А когда?

- Даже не узнала! Сейчас! - в голосе издевка. - Не удивлена, ведь ты там торчишь с олигархами. 

- Что?

- По телевизору показали! Триста тысяч-то тебе зачем? На наряды?

Сжимаю трубку похолодевшими пальцами практически до хруста.