– О, монсеньор, ваши слова да Богу в уши! – вздохнул торговец, позвякивая ножницами.

– Где купили этих прелестных голубков? Небось, на мавританском рынке?

Мено бросил на Дэнтона испуганный взгляд.

– О нет, что вы! Эти молодые люди – не рабы, они благородной крови…

– Девушка тоже? – Дэнтон с лукавой пристальностью взглянул ему в глаза. Мено заулыбался.

– Хороша, правда? Дочь моего компаньона. Выпросила у батюшки морское путешествие. Скромница, смею заметить. Строжайшее воспитание и надзор…

– А рядом её брат? – Дэнтон как бы невзначай взглянул на юношу. Двое благородных англичан пытались завести с ним беседу на французском.

– О нет, монсеньор, это её слуга. Кажется, они влюблены, но… Сами понимаете, разница в положении… Мадемуазель Жуана – девушка на выданье. Богатая, образованная, говорит на четырёх языках, и по матери – англичанка.

– А по отцу?

– Да-да, и по отцу – тоже, – торопливо отвечал Мено. – Ваша сдача, монсеньор.

Дэнтон, с улыбкой вернув её торговцу, перевёл блуждающий вгляд на мотки тесьмы.

– Отмерь-ка мне, любезный, по пятнадцать футов золотой с гранатовым яблоком, серебряной с розами и медной со страстоцветами. Как величать эту почтенную фамилию, откуда она происходит?

– Брэмптон, монсеньор, а живут они… о, где только ни живут! Путешественники, одним словом.

Мено склонился к уху Дэнтона.

– «Прокурандо» отплывает завтра на рассвете. У вас есть время для знакомства.

Дэнтон задумчиво хмыкнул, наблюдая Колума. Тот неотступно крутился возле ирландцев и англичан, беседующих с юношей. Жуана с любезной улыбкой играла роль переводчика. Молодой человек, румяный от комплиментов и жадных взглядов, охотно говорил, то кивая, то отрицательно качая головой.

Хм, девушка весьма хороша. Тёплый цвет кожи, пушистые кудряшки… Такие не уложить щипцами, это природный дар. Густые брови, тёмные глаза с поволокой, как у испанских и португальских сеньорит. Кровь их далёких предков разбавлена арабской «хамсин»[18].

Профиль восточный: носик мягко изогнут, округлые губы характерно выступают… Англичанка? Пиренейка с фамилией Брэмптон. И название судна – «Прокурандо» – даже не французское. Кому эти торгаши пытаются морочить голову?

Дэнтон перевёл взгляд на слугу Жуаны. Паренька можно принять за кого угодно – за англичанина, француза, испанца. Волосы тёмные, лицо слегка тронуто загаром. Удлинённое, с мягким подбородком, точёными скулами, гладким лбом. Нос идеально прям, рот – маленький, аккуратный. Нет, это не лицо служки. Он – паж, бастард, но не лакей.

Отыскав глазами шустрый взгляд Колума, Дэнтон кивнул в сторону соборной колокольни. Ответил благодарным кивком на поклон Мено, выпростался из объятий толпы в узкий проход между торговыми рядами. На соборной паперти швырнул пару монет назойливому нищему и стал дожидаться своего посланника.

Колум явился к финальному звону колокола, отбившего третий час[19]. На рябом лице, подёрнутом оспинами, сияла хитрая улыбка. Он указал на колонну возле входа в левый неф собора. Дэнтон поспешил туда, предчувствуя интересные новости.

– Боюсь, вам придётся отплыть позже, – выдохнул Колум в укрытии. – К мальцу подошли слуги Десмондов, я узнал их по ливреям. Они выспрашивали об его происхождении, уверяли, что оно благородное, королевское. Что он чей-то незаконный сын или изгнанник…

– Хм! А он?

– Будто бы ничего не знает, хотя подозревает, что они правы. Сказал, на городском рынке о таких вещах не распространяются.

– Он назначил им встречу?

– Нет, но юная дамочка сообщила, что в полдень её семейство выедет на прогулку.

Дэнтон чертыхнулся и до синевы сжал кулаки. О, проклятая трясина Эйре