— Пф, малышка, не выдумывай. Это я в восемнадцать тебя родила. А мужчины в таком возрасте сами еще дети. Сейчас Глебу сорок два, и это прекрасный возраст. Как раз время создавать семью.

— Я ему не интересна. Он знает о моих чувствах и ненавидит меня.

— Это не так, Варюша. Он злится сам на себя, потому что боится своих чувств. Видела бы ты как он закипел, когда ты уехала встречать Алекса. Уверена, Глеб его уже ненавидит. Но глупит, потому что думает, что если между вами случится секс, ты ему станешь не интересна. И он не хочет причинять тебе боль. Просто мой друг не знает, что моя дочь не может надоесть человеку, который без ума от нее. Единственное, чего я не знаю, как давно ты его любишь?

Я прикусила губу и, пожав плечами, грустно улыбнулась.

— Семь лет.

— Черт! Это много. А он узнал когда?

— Перед моим переездом за границу. Ты же знаешь, что я из‐за него уехала.

— Мужикам свойственно тупить. И Глеб не исключение. Варя, ты как девушка должна сама действовать. Я не про подарки и ухаживания. Тут все стандартно. Это мужское дело. А ты должна флиртовать, красиво одеваться, улыбаться. Что еще там делают? Случайные касания.

— Я однажды уже действовала и получила кучу унижений.

— Знаю. И кстати, я тогда за тебя отомстила.

Я нахмурила брови в непонимании и посмотрела маме в глаза.

— Ты о чем?

— Да он был с бабой, а я ему все обломала. Прервала на самом интересном месте. Ой, — она неожиданно прикрыла рот ладонью и посмотрела на меня испуганным взглядом, — прости.

— Все нормально, мам. Я привыкла и уже не обращаю внимание.

— Я вижу по твоему взгляду, как ты привыкла. Но ты знай, дочка, что все эти шлюхи, всего лишь подстилки на одну ночь. Он ни одну из них не запомнил.

По моей щеке покатилась слеза. Как бы я не показывала свое безразличие, а глубоко в душе все было не так. Я ревновала, изводилась, плакала, переживала. И каждый раз, как в первый. Боль только усиливалась.

— Ну вот, а говоришь, привыкла. Я знаю, как тебе больно, ведь ты любишь его. А нормальная уважающая себя девушка никогда не сможет реагировать на такое спокойно. Иди ко мне.

Она обняла меня, а я, прикрыв глаза, с удовольствием прижалась к ее груди.

Моя мама. Моя милая, любимая мамочка. Как же я без тебя?

— Алекс помогает мне справляться с моими чувствами. Он хороший, нежный, любит меня. Я переключаюсь на него и часто забываюсь. Мне с ним легко, мам.

— Я понимаю. Понимаю, моя девочка. Но как бы там ни было, как бы ты не пыталась забыться, ты мучаешь себя и Алекса. Если он такой, как ты говоришь, то он не заслуживает подобного отношения. Он заслуживает лучшего.

— Я знаю, мам, но Алекс не хочет расставаться, и я не хочу уходить первой.

— Наташа, ты проснулась? — услышали мы голос Глеба из‐за двери.

Я напряглась и быстро смахнула слезы, не желая показывать ему мою слабость. Слишком уязвимой я стала.

— Да, Глеб, проходи.

Он вошел и тут же уставился на меня гневным взглядом.

— Наташ, разговор есть. И малолеткам лучше не присутствовать.

Его слова отразились болью в душе. Словно кнутом по сердцу полоснули.

— Глеб, прекрати, — произнесла мама, а я поднялась и демонстративно осмотрела его с ног до головы, убеждаясь, что за время моего отсутствия он очень похорошел.

Почему меня так тянет к нему?

— Пошел ты к черту. Придурок!

8. Глава 7

— Варя! — крикнула Наташа.

Я не выдержал и резко перехватил девчонку за локоть, заставляя ее развернуться и посмотреть мне в глаза. Толкнул к стене и навис над ней, давая понять, что я не позволю такого обращения к себе.

— Глеб, ты озверел, что ли?

— Что, нравится чувствовать себя в превосходстве над слабой девушкой?