Упругая налитая грудь с темными сосками натягивала тонкий сарафан. Я невольно облизал пересохшие губы. Хороша... Нахмурился, чувствуя, что усилия воли не хватает, чтобы отвести взгляд. Даже странно, обычно малолетки меня не привлекают.

Девушка, наконец, выключила воду, приводя меня в чувство. Кровь постепенно стала возвращаться в нужную голову. А чертовка с беззаботным видом принялась развешивать белье.

— Вера? — голос прозвучал глухо и, прочистив горло, я позвал громче: — Вера!

Девушка, наклонившись над тазиком замерла. И набрав полные лёгкие воздуха вдруг закричала:

— Еб вашу мать, Ника! Так сложно запомнить? ВЕРО-НИКА! — выпрямившись, она вперила в меня разгневанный взгляд.

Прищурилась, а затем недовольно приподняла бровь:

— Ты ещё что за хмырь?

Не прошло и часа, а я снова хмырь...

Все же продавщица описала ее отчасти правильно. Я ухмыльнулся в ответ на грубое приветствие:

— У меня к тебе деловое предложение. Впустишь, НИ-КА? Или через забор будем говорить?

Закатив глаза, девушка подошла и отперла засов.

— Если так просто впускаешь незнакомцев, тогда зачем вообще запираешься?

— Чтобы «знакомцы» не входили, — съязвила она, и, окинув меня придирчивым взглядом, сложила руки на груди: — Чего надо, дяденька?

Ой, зря она это... И с дяденькой, и с руками...

Отведя взгляд в сторону, я все же заговорил:

— Женщина из магазина сказала, что у тебя есть свободная комната и долги. Готов помочь со вторым, если пустишь пожить пару дней.

— Пфф, понятно. Не нуждаюсь. Ариведерчи! И тете Рае передайте, чтобы она перестала подсовывать мне неприятности. Не то я поеду в поле работать, а она пусть своих лоботрясов просит ее подменять, — девчонка, похоже, была решительно настроена закрыть калитку.

— С чего ты взяла, что я для тебя неприятность? — усмехнулся я, удержав скрипучую дверцу на месте.

— Не знаю, что она там в этот раз придумает. Вы поживете, а она начнёт слухи распускать, что я мужиков вожу.

— Так я вроде один. Только меня и води.

Девушка подняла на меня хмурый взгляд.

Надо же, фиалковые глаза, впервые такие вижу. Я подался вперёд, чтобы разглядеть поближе:

— Это линзы?

Вероника, явно растерявшись, часто заморгала. Отступив на шаг, все же взяла себя в руки.

— Я сказала: до свидания, дяденька, — оставив попытки закрыться от меня во дворе, она поспешно юркнула в открытую дверь дома, даже не потрудившись забрать тазик.

Ух, какая...

При других обстоятельствах, я бы наверно ушёл. Ну не вламываться же в дом к одинокой девушке? Но сейчас выбор у меня не велик. Запер калитку. Изнутри. Оставил чемодан у забора, и, подхватив пустой таз, вошёл в дом.

— Ника? Ты забыла...

— Эй! Какого черта? Я же уже ответила! — девчонка явно разнервничалась, увидев меня в прихожей.

Я отступил к двери, желая показать, что не собираюсь нарушать ее личное пространство.

— Мне негде жить. Поэтому я вынужден просить...

— А мне какое дело? Идите, вон, к тете Рае, пусть она вас и приютит!

— Это всего на пару дней. Думаю, не больше недели.

— Нет...

Гул из глубины дома вдруг стих, и над головой девушки потухла лампочка.

— Бл*ь, — устало выдохнула Вероника. — Ладно. Оставайтесь.

2. Глава 2

МАРК

— Что случилось? — я не совсем понял, как мое проживание оказалось связанно с потухшей лампочкой и прекратившимся тарахтением, предположительно из кухни.

— Не видно? Свет выключили! А у меня денег нет заплатить. Черт, холодильник потечёт!

Ника скрылась с глаз, и я решил немного осмотреться. Потолок, при моих двух метрах роста, едва ли не на голове лежал. Узкий темный коридор с тремя открытыми дверьми. Я поставил тазик на скрипучую обувницу, и, разувшись на коврике, подошёл к ближайшему дверному проему. Малюсенькая комнатушка. Довольно светлая. Под единственным настежь открытым окном стоял стол, на котором ворохом были раскиданы книги. Узкая односпальная кровать у стены. В противоположном углу большой платяной шкаф, на приоткрытых дверцах которого висели какие-то пестрые тряпки.