- Элгэ, - Юстиниан не спешит вставать. И теперь, не отрываясь, смотрит на нее. Словно впервые видит.

А одеяло натянул до подбородка.

Кто парня таким воспитал? Отец-мидантиец? Элгэ едва не рассмеялась. Да нет - конечно, мать-северянка. Подражают тем, кого любят, а не кого избегают и боятся.

- Доброе утро, - заставила себя улыбнуться девушка.

Сколько они спали – час, два?

- Доброе утро.

- Вылезай из-под одеяла, - Элгэ шутливо дернула вышеозначенный предмет на себя. – Я не собираюсь тебя соблазнять.

Юстиниан едва удержал серо-голубой шерстяной квадрат. И краем глаза покосился на фреску с бойцами. Вспомнил первую брачную ночь?

- Элгэ, - помрачнел кузен. Хотя когда он вообще был веселым? Если только в детстве… - Скажи, у тебя правда...

- Были другие мужчины? – Если кавалер отводит глаза – значит, их не станет отводить дама. Впрочем, и так не стала бы. - Были. Точнее, был, - рассмеялась она.

- Ты его любила?

У него что, отлегло от сердца? Не влюбись в южанку, Юстиниан. Илладийки не интересуются северянами, а в тебе победила холодная кровь матери.

- Скорее нет, чем да, - честно ответила Элгэ. - Я любила его отца.

Два года назад из нее такое не вытянули бы калеными щипцами. А теперь – всё равно. Она никогда не любила Виктора Вальданэ. А единственным он для нее остался лишь потому, что Лоренцо Винсетти был недостаточно настойчив.

- А его отец об этом знает?

- Нет. И не знал. Его убил твой отец. Больше двух лет назад.

- Твой жених – Грегори Ильдани?!

Почему единственный погибший, о ком помнят, – принц Арно? Даже в рыцарских романах упоминают не только героя, но и его ближайших соратников.

- Нет, Виктор Вальданэ. Но он мне не жених.

- Он – герцог, ты – герцогиня. И воспитанница его родителей. Его мать наверняка была бы счастлива… - Юстиниан осекся, почти с ужасом глядя на нее. – Ты влюбилась в своего приемного отца?!

Элгэ даже рассмеялась:

- Во-первых, если Алексис – мой приемный отец, то Виктор – приемный брат, ты забыл? А во-вторых, я никогда не думала об Алексисе, как об отце.

Так странно… Годами не могла об этом не то что говорить – думать. Горе перехватывало горло, душило режущей петлей. А теперь Элгэ так спокойно рассказывает о самом страшном горе малознакомому человеку. Супругу.

Отболело.

- Мне было девять, когда я потеряла папу. И поверь – помню его хорошо. Его, кстати, тоже убил твой отец.

Могла бы и не добавлять. Но не удержалась.

- Он многих убил, - без выражения ответил Юстиниан. – Тебе не следовало ехать в Эвитан. Он и тебя убьет.

А то она не догадывалась о планах дорогого дяди-свекра? Тогда почему ледяной ветер пронесся по комнате? Потому что Юстиниан понизил голос до шепота? Их спальня тоже прослушивается?

Лучше подсесть поближе. И вопросительно взглянуть на собеседника.

- Я не знаю, как и когда он это сделает, - прошептал кузен.

Значит - прослушивается.

– Просто будь осторожнее.

Цветы и сладости от дорогого дяди Элгэ вышвырнет в мусорную корзину. Натянув предварительно перчатки.

А как быть, если любящий родственник пришлет отравленные дрова для камина? Ладно, пока здесь спят двое – не пришлет.

А вот вздумай дядя запереть неудобную невестку и отравить… Всё, что тогда останется, – выбор между голодной смертью и ядом.

- Элгэ, у меня к тебе просьба.

Еще одна.

Юстиниан ничего не знает о тайном языке «цветника», но есть жесты, общие для всех. Илладийка, подмигнув, склонила голову на грудь любимого мужа, касаясь ухом его губ. Практически поцелуй. Их первый и единственный.

- Я никому об этом не говорил, – неожиданно горячий шепот обжег ей ухо. – Я был… и сейчас влюблен в одну девушку! Нет, не влюблен - я люблю ее… больше жизни! Она – нетитулованная дворянка. Я боялся сказать отцу. Не за себя боялся…