— Я ведь о том и спрашиваю, Май: ты бы хотела, чтобы я просто оценил тебя, как женщину? — трется носом о мой затылок, шумно вдыхая запах моих волос.

Замирает:

— Или чтобы я воспользовался тобой как настоящей женщиной?

До боли прикусываю губу надеясь привести себя в чувства. Нужно срочно что-то ответить. Но я не знаю что…

Слегка вздрагиваю, когда моего плеча вдруг касаются мужские губы. Ловлю ртом воздух, задыхаясь от ощущений. По инерции откидываю голову ему на грудь.

Когда он касается горячим языком моей шеи из горла непроизвольно вырывается хриплый звук: нечто среднее между стоном и смешком.

— У тебя голос очень красивый, — шепчет он рядом с моим ухом. — Я бы послушал, как ты стонешь от удовольствия.

Какого черта? Неужели это правда со мной происходит?!

— А еще пахнешь охуенно. Так сладко, — его нос снова утыкается в мои волосы. — Я с таким кайфом скурил ту сигарету, пропахшую тобой. Глотал дым представляя, как тебя вдыхаю. Впитываю каждой своей клеткой.

Что он такое говорит?

Невероятно… Это просто не может быть правдой…

Его рука на моей талии приходит в движение. Пальцы очерчивают линию моих трусиков и устремляются вверх. К груди. Но к моему сожалению как-то слишком лениво. Будто он не спешит потрогать меня, чтобы мне наконец стало легче. Назло медлит.

— А еще это твое платье, Пчелка, — продолжает рокотать у моего уха. — Оно ужасное. Потому что я едва сдержался, чтобы не выебать тебя прямо в кухне.

Ого…

Дышу часто. Ерзаю между его бедер, чувствуя, как у меня в трусах становится мокро от всех его слов.

— Итак, — хрипит он, едва касаясь губами моего виска, — теперь я похвалил тебя. Этого достаточно? Или…

Поворачиваю лицо к нему навстречу. Я просто умру, если он сейчас остановится на это.

Вижу его глаза в тусклом свете луны. Темный взгляд тяжело прилипает к моим губам. И я перестаю дышать…

А он наконец накрывает мои губы своими, крепко прижимая все мое тело к себе.

Его рука ложится на мою грудь. Мансуров гортанно рычит мне в рот, не разрывая нашего поцелуя. Он как зверь прикусывает мой язык. Сминает мою плоть под тонкой тканью трусиков.

— Блядь, уже вся мокрая… — рокочет мне в губы, прерывая наш поцелуй.

— Эт-то плохо? — выдыхаю я растерянно.

— Нет, Пчелка, — он осторожно убирает с моего лица волосы. Коротко целует в губы, обнимая мое лицо своими огромными ладонями: — Просто я привык иметь дело с куда более холодными женщинами. Им для того, чтобы так потечь явно недостаточно красивых слов. Но ты еще такая юная, неискушенная.

— Вы же из-за этого не откажетесь… от… меня? — шепчу, пытаясь поймать его губы своими.

— Не откажусь, — он покрывает мое лицо короткими поцелуями. — Не могу просто больше. Но настойчиво рекомендую тебе одуматься пока не стало слишком поздно. Иди ко мне…

Он подхватывает меня под задницу и развернув в пол-оборота усаживает меня к себе на колени.

Я роняю одеяло.

Мансуров целует мое плечо, шею. Так влажно. По-взрослому. Накрывает горячим ртом мой сосок. Ныряет пальцами мне в трусики.

— Бо-же… — пищу я, сжимая бедра.

Он отрывается от моей груди:

— Скажи честно, ты ведь девственница?

Понимаю, что в наших обстоятельствах мой ответ еще сильнее все усугубит, но соврать ему не имею права.

Поэтому нерешительно киваю.

— Пиздец, — он растирает ладонью лоб.

— Ну какая разница? — хнычу я. — Или девственность такой большой изъян, что мне теперь придется умереть старой девой?

— Это не изъян, глупая, — хрипит Мансуров. — Это твое достоинство. Однажды ты выйдешь замуж, и твой муж на руках тебя носить будет за то, что ты сохранилась для него… Мужчины это ценят. А я не тот, кто заслуживает такого подарка.