– Не затягивайте, – строго сказала Любовь Петровна и протянула пузатую папку. – Вот. Здесь все необходимые документы. Ознакомьтесь и подпишите, где отмечено галочкой.

– Спасибо доктор, – угрюмо буркнул Нестеренко. – Когда я смогу её навестить?

– Через пару недель, – отозвалась Тихомирова. – Не раньше.

– Понятно.

– Позвольте дать вам совет, Вячеслав Игоревич.

Вячеслав позволил. Он уважал докторшу-коротышку за твердокаменный характер и знание своего дела.

– Проведите эти две недели с пользой, – Любовь Петровна сделала особый акцент на последнем слове. – Отдохните, переключитесь, смените обстановку. Болезнь дочери для вас – суровое испытание, но… надо же где-то черпать силы для дальнейшей борьбы.

– Для борьбы… – эхом повторил Слава.

– Да, – кивнула Тихомирова. – Мы вместе будем бороться за Лину.

***

– Вячеслав Игоревич, вот показатели за последний месяц. – Элла, блондинка модельной внешности, изящно наклонилась и принялась сортировать стопки бумаг. – Здесь данные по тендеру, графики продаж, результаты мониторинга, договоры с поставщиками, запросы на…

– Артур звонил? – Перебил Нестеренко. Он сидел, закрыв глаза, и тёр висок. Боль пульсировала так, что страшно было шевельнуться. Да уж! Бессонная ночь в сорок – совсем не то, что в двадцать.

– Габриэлян? – Эллочка взмахнула накладными ресницами, как бабочка крыльями.

– А ты другого знаешь?

– Нет, – промямлила блондинка. – То есть да, то есть…

– Ты нормально ответить можешь вообще? – Вячеслав сейчас миллион заплатил бы за возможность покемарить в тишине. Мечты, мечты… Но не до сна нынче – на носу сделка века. – Звонил он?

– Звонил… – сокрушённо выдавила Элла.

У Нестеренко даже голова прошла. Он привстал с кожаного кресла и упёрся кулаками в стол.

Блондиночка хорошо знала эту его повадку, поэтому нервно сглотнула и попятилась к двери.

– Элла, бл@#ть! – зарычал он, подавшись вперёд. – Какого х#@я? Ты мне сделку сорвать решила? Я ж тебе сто раз сказал – если позвонит, сразу сообщи. Что тут непонятного? У тебя, ёб твою мать, два высших образования, а ты, манда иванна, двух слов запомнить не в состоянии! Дипломы папа купил, а думать не купил?

– Иван Львович сказал, тот разговор не к спеху… – пролепетала несчастная, давясь слезами.

– Иван Львович? – взревел Слава. С Ванькой, прозванным Глазом из-за фамилии, они дружили ещё со школы. Глазунов занимал пост зама десять долгих лет и в последнее время периодически терял края, что бесило не по-детски. – Тебя на работу Иван Львович брал? Тебе зарплату Иван Львович платит? Дура!

– П-простите В-вячеславИ-игоревич, – запиналась рыдающая девушка.

– Не прощу! – Нестеренко взглядом превратил секретаршу в соляной столб. – Через полчаса Габриэлян должен быть на связи. Не сумеешь организовать – завтра на работу можешь не приходить.

– Но…

– Пшла вон! – гаркнул он, и девушка убежала, звонко цокая каблуками.

Слава знал, что она справится – Эллочка далеко не глупа, трудолюбива и ответственна. Только вот… без пинков, как без пряников. А Глаза надо бы придушить за такие выкрутасы.

Ишь ты! Разговор не к спеху!

Знаток херов.

Боль снова впилась в виски, и Слава застонал. Он выпил аспирин час назад, но таблетка не желала действовать. Солнечный свет резал глаза, любой звук раздражал, галстук душил, а минуты текли медленно, будто смола по стволу сосны.

Да уж, старость, как говорится, не в радость.

Хотя... где-то он определённо слышал, что в сорок жизнь только начинается. Врут, наверное. Ему вот сорок один, а сдохнуть хочется с завидной регулярностью.

Когда селектор задребезжал, Нестеренко лениво приоткрыл правый глаз и ткнул пальцем кнопку.