Туши свет!

Да ещё зычный грудной голосяра… В общем, ни разу не фея.

Однако Славе очень нравилось общение с этой чудачкой. Нравилось настолько, что он даже всерьёз начал верить в дружбу между мужчиной и женщиной.

Морена всегда держалась с завидным достоинством и тактом. Рядом с ней он чувствовал себя человеком, а не кредиткой на ножках. Она не напускала на себя флёр роковой соблазнительницы, не жаловалась на жизнь, пытаясь выманить деньги из его кармана, не выспрашивала Вячеслава о семье и работе… но и от щедрых чаевых никогда не отказывалась, что, по его мнению, было вполне себе честно и правильно.

– Поехали! – скомандовала барменша, когда Нива, чихнув, наконец запустилась, и Слава запрыгнул на пассажирское сиденье. Щёлкнул ремнем безопасности: когда за рулём такое зубастое чудо, лучше пристёгиваться. А то мало ли…

– Ты сегодня зажгла, – похвалил Нестеренко, когда они вырулили из проулка.

Морена оскалилась улыбкой.

– Мучас грасиас.

– Где освоила испанский? – Этот вопрос уже давно не давал Славе покоя.

– Смотрела в детстве сериал Дикий Ангел и влюбилась. – Морена рывком переключила скорость. Мандаринку дёрнуло.

– В кого?

– В музыку, – бесхитростно ответила девушка. – В язык, в культуру. Так бывает…

Она прибавила скорость. Залитая лунным светом трасса вилась блестящей тёмной лентой.

Печка трещала, мотор кашлял. Барменша врубила магнитолу, и хриплые колонки разразилась зажигательными латиноамериканскими ритмами. Стало горячо. Даже жарко, словно за окном не хмурая осень, а развесёлый бродяга-июль.

Водила Морена дерзко, совсем не по-женски. Нива лихо вписалась в поворот и едва не протаранила нарядный Солярис. Подрезанная иномарка разъярёно гуднула, а сидящий за рулём яппи опустил стекло и выдал ёмкую матерную тираду, из которой чётко удалось различить только финальное «ЗДА», и сопроводил слова выразительным жестом.

- Простите! – крикнула барменша в приоткрытое окно. – Я сегодня первый день!

Сердитый яппи снова назвал её здой, а Морена послала ему воздушный поцелуй.

Вячеслав расхохотался. Ну и девчонка! Шестьдесят кило сплошного позитива. А позитив ему сейчас не помешает: денёк выдался тяжёлый. Да и бутылка Реми Мартина, которую он уговорил почти полностью, бесследно не прошла – голова плыла, глаза слипались.

«Хорошо бы так ехать всё время, без остановки», – грустно подумал Нестеренко, подмигнув летящему за машиной круторогому Месяцу.

Ехать, смеяться от души, слушать музыку и ни о чём не думать. Ни о чём... Без всяких тебе ссор, скандалов. Без всего этого проклятущего негатива…

***

– Хочу, чтоб ты сдох! – Глаза Ангелины казались совершенно безумными. – Ненавижу тебя! Ненавижу!

Каждое слово дочери кинжалом вонзалось в сердце. Было больно. Очень.

Одна радость, Машенька не дожила. Не увидела, во что превратилась её маленькая принцесса...

Вячеслав тупо наблюдал, как санитары выкручивают Лине руки.

– Вы уверены, что без этого нельзя? – шепнул он доктору Тихомировой.

Любовь Петровна Тихомирова, ведущий врач частной наркологической клиники, поправила роговые очки и взглянула на Славу с высоты своего полутораметрового росточка.

– Мне очень жаль, Вячеслав Игоревич, но мы должны действовать бескомпромиссно. Ангелине необходима срочная госпитализация. Пребывание дома дало совсем не тот результат, на который мы рассчитывали. Кстати, что вы надумали насчет ограничения её дееспособности?

– С-сука! – рявкнула Лина и кинулась на доктора разъярённой фурией, но сделать ничего не успела: санитары снова скрутили её и поволокли вниз по широкой мраморной лестнице. – Шалава! Тварь!

– Я… – Вячеслав кашлянул, провожая дочь взглядом. – Вопрос в стадии решения.