— Ждешь кровавых подробностей?

— Не увиливай.

— Я в порядке. Вон, даже доктор Порте сказал, что не о чем переживать.

Нежные черты лица напряглись: выразительные глаза с длинными ресницами сощурились, на щеках проступила краснота, полные губы задрожали.

— Я видела результаты твоих анализов, и там такие показатели, будто ты месяц голодала!

— Ничего. Говорят, голодание даже полезно для здоровья.

— Джул!

— Ничего со мной не делали, правда, — я выдохнула и встретила её прямой, испытующий взгляд, — не знаю, чего вообще они хотели. Поймали после того, как я тачку отогнала на ремонт, нацепили черный пакет на голову, куда-то увезли. Всё это время держали в комнате без окон, так что у меня даже предположений нет насчет того, где я была. Возможно, просто перепутали и взяли…

— Не того человека, да. Я тоже об этом думала. Им нужна была я.

Мне нечего было добавить. Со спины мы выглядели очень похоже, на то и был расчет. Если приходилось оказываться в людном месте, я всегда прикрывала Ари собой, собственно, в этом и заключалась моя работа. Я даже перекрасила волосы в более темный цвет, как у неё, и отрастила длину почти до поясницы, чтобы не выделяться. Однако…

— Они просили выкуп? — спросила я, терзаясь сомнениями.

— Нет. До вчерашнего утра с папой вообще никто не связывался, мы повсюду тебя искали, но ты как в воду канула.

— До вчерашнего утра?

— Да. Неизвестный позвонил по зашифрованной линии и сообщил твое местонахождение. До правды докопаться не удалось — машина, на которой тебя увезли, нашлась под мостом и давно числится в списке угнанных, а дом, где ты лежала без сознания, был заброшен.

— А звонок? Распознавание по голосу?

— Ничего. Кем бы ни был тот доброжелатель, — Ари скривилась, — он сделал всё, чтобы на него не вышли.

Это было не просто странно — ненормально. Даже если изначально хотели похитить Ари, то почему, даже когда стало известно, что я — не она, они не попытались ничего сделать? Чего ждали? И почему в итоге просто отпустили?

Конечно, мои глаза все время были завязаны, так что я вряд ли была для них угрозой, однако даже от таких невольных свидетелей всегда избавлялись. По кончикам пальцев пробежал холодок, озноб сковал поясницу от нехорошего предчувствия. Что-то нагревало, и я могла лишь надеяться на то, что мои догадки ошибочны.

Вскоре принесли еду. На подносе дымился скудный бульон с небольшим количеством овощей, на отдельное блюдце положили разваренный рис и маленький кусочек рыбы, приготовленный на пару. Выглядело не особо аппетитно, но даже от такой еды у меня в животе заурчало, и проснулось дикое чувство голода.

— Извини, в следующий раз будет повкуснее, — сочувствующе улыбнулась Фабия, — Порте выписал тебе такую жесткую диету, что я пока не могу тебя порадовать.

Я с благодарностью кивнула, внутренне недоумевая от строгих рекомендаций. Неужели доктор что-то недоговорил?

Ари тут же подхватила:

— Вот-вот! Джул надо сил набираться, а ей даже нормального мяса не дают!

— Все в порядке, — я хмыкнула, притягивая к себе тарелки, — по сравнению с куском черствого хлеба это еще отличная еда.

Все замолчали, испытывая неловкость. Я прикусила себе язык, напоминая, что лучше не шокировать ни подругу, ни кухарку, а то с них станется — еще сильнее опекать будут. В чужих глазах мелькнула жалость, на что я быстро отмахнулась, пробормотав:

— И хорошо, что поголодала. Я давно хотела пару килограмм сбросить.

— Ишь ты! — воскликнула Фабия, выпятив грудь колесом. — Чего удумала? Тебя и так скоро ветер унесет. Хватать не за что будет, одни кости.

И только я успела порадоваться, что разговор свернул в безопасное русло, как Ари с совершенно невинным выражением лица лукаво возразила, заставив меня поперхнуться: