– Тут я тебе не помощник. Князь Владимир со мною речей не ведёт: только пальцами щёлкает, когда в чарку вина подлить надо. Про товар же свой, про склады и погреба только со старшей дружиной беседую, – еле сдерживался Добрыня. В голову словно туман наползал, мысли путал, и уже не понимал он, то ли за себя говорит, то ли за выдуманного виночерпия. Как бы не спутаться, чтобы не раскусил Змей? Как бы живым уйти и тайны княжеские не выдать?

– Охрана есть ли при нём?

– Дружина всегда на страже.

– Ну а расскажи, как день у князя проходит.

– Всё в делах… Обычно время он у себя проводит или на торжественных приёмах в большом зале. Гуляет, с дружиной беседует или с послами иноземными. Порой в покои царевны Анны направляется в западном крыле дворца, а иногда детей навещает. Слышал, приехала к нему погостить племянница-красавица на выданье. Он её в тереме поселил, подальше от любопытных глаз, – говорил и говорил Добрыня без умолку. Хотел себе даже рот ладонью прикрыть, но понимал, что добром такое не закончится. – Нашли ведь уже ей жениха – едет в Киев с подарками.

– Хватит уже про девиц! – вместе с грозным рыком дым повалил изо рта Змея. – Я про князя спрашивал. Где его можно одного найти, без охраны?

– Нигде. А что тебе его охрана? Ты ж вон какой огромный да страшный – разбежится дружина, если ты подлетишь на широких крыльях.

– А если нет? – огромная морда приблизилась к богатырю. Повеяло смрадом и копотью. Два красных глаза с чёрными зрачками немигающе всматривались в Добрыню, словно пытаясь приковать к земляной стене. – Я страж прохода по ту сторону Пучай-реки, и я очень долго пребывал там… И наслушался от приходящих туда всякого о деяниях богатырей дружины киевской. Есть там храбрые молодцы – тебе не чета, виночерпий. И потому рисковать жизнью отныне буду лишь там, где без того не обойтись. Ведь обратно, по ту сторону Пучай-реки, мне вообще ну никак не хочется.

– Значит, я тебе помочь смогу, – сам вызвался Добрыня, отворачиваясь от пронзительного взгляда.

– Как же это? – хитро прищурившись, к богатырю вплотную подобралась и вторая голова. До просвета в пещере, казалось, всего осталось с два шеста дойти, но под пристальным наблюдением и шага сделать не получится.

– А я подговорю князя одного на прогулку за город выйти. Уж я найду способ: погреба, мол, новые осмотреть или с принцессой иноземной познакомить. Выйдем мы с ним через главные ворота, на поляне открытой расположимся – ты и подлетишь к нам…

– Хороший план, – подтвердил Змей, совершенно прижимая Добрыню к стене, так что чувствовал он горячее дыхание его ноздрей на плече. – Нужно выбрать день.

– Лучше всего подойдёт неделя, чтобы никакая служба не помешала. Князь заутреню отстоит, а потом я его и уговорю со мной пойти.

– Какой сейчас месяц?

– Изок разноцвет.

– Значит, ждите меня в третью неделю страдника. Прилечу, князя изничтожу, а тебя награжу. Но если не приведёшь на поляну князя к этому дню, то я вернусь сюда и всю Рязань пожгу. Не останется у тебя, виночерпий, ни кола ни двора здесь. Договорились?

– Договорились, – кивнул Добрыня и руку на сердце положил.

***

– Договорились? – князь рязанский поперхнулся сбитнем, отчего хмельной напиток хлынул через нос. Тут же подбежали слуги с платками и полотенцами. Он их отогнал, как мошкару, движением руки. – Со Змеем договорились?

Даже гусляр, худощавый мужчина средних лет, в жёлтом смешном колпаке, без бороды, но с аккуратными усиками, тихо наигрывавший каждый день одни и те же мелодии, замер в предвкушении скандала. Вот о чём следующая песня будет: как богатырь киевский договоры с нечистью заключает!