В среднеобразовательном долбилище, как все целенаправленные мутанты и продвинутые дети, хватаю сплошные трояки и четвертинки с приговорами: вот если бы ты, Леночка, не была так несобранна даже в последний год обучения… В лени из преподов меня не упрекает ни один: с чувством языка у них в порядке.

А что делать? Меня готовят к выпуску (и вылету) ещё и в совсем другом месте: это напрягает по самое не могу.

Одна отдушина: отметелить по-чёрному городские миазмы, которые мешают плодотворно готовиться к экзаменам, и свалить на дальнюю дачу. Её купили по дешёвке на моё имя: не дальнее Подстеколье и не совсем юга́, но вроде них. Сплошь меловые холмы и столбы, которые здесь именуются дивами, церкви и лесные заказники. Местами густой жирный чернозём. Сосны растут островками, дремучие дубы стоят привольно. А фоновая картинка – в реале Шишкин: ковыльные поля и нивы, посреди которых возвышается одинокий, коренастый представитель флоры, цветущие степи до горизонта, полынь, шалфей, чабрец, тимьян и иссоп. Мёд, растворённый в тёплом дыхании ветра. И далеко в вышине кречет парит, покачивая широкими крылами. Самое что надо для заценителя одиноких прогулок под палящим солнцем – вроде меня самой.

Ехать надо всю ночь, зато являешься на место ранним утром. Ну конечно, я привезла с собой полный рюкзак учебников. Какая-никакая человечья еда встречается на месте, а паковать горное снаряжение под бдящими взглядами родаков было неразумно. Вообще-то я фанат особого вида альпинизма, когда полагаешься на свои природные средства: не закидывать удочек и крючков, почти не забивать крепежа и ползти по склону ящеркой, вжимаясь в него всем корпусом. Что до меня – мне и того не нужно: когти на руках и ногах у меня покрепче молибденовой нержавейки, а длиной – сантиметров восемь-десять. Тоже рекорд. Как-то мерялись с Трюгом и кое-какими условными сверстниками: он, конечно, мужик, но не акселерат, а другие хоть и акселераты, но ста́тью всё равно против меня не вышли – что «дали», что и «дью», без разницы. Тайский ножной бокс плюс индийский спорт раджей – поединки на ручных грабельках из стали. В смысле упороться можно от счастья. Правда, шрамы от прикосновения сотоварищей заживают мигом, так что всё ништяк.

Я сбросила поклажу в домике под заплесневелым шифером, наскоро оглядела всё вокруг: проверить, не поржавело ли насквозь крашенное голубой нитроэмалью железо, которым здесь принято обивать снаружи навозную глину и хлипкий сосновый брус, и не завелся ли на дворе посторонний. Скажем, землеройка, дикий зобатый кролик или ручная эфа: не знаю в точности.

Обулась в крепкие сандалии на широких ремнях и без носов – чтобы легко выходили ножные когти. Сунула в рюкзачок самодельные байкерские перчатки без пальцев, флягу с водой, аптечку и ксеноновый фонарик. Три последних позиции – для отвода глаз человекам. Хотя отводить понадобится, если уцопают на ровной земле. Стоит начать работу, то есть в моём конкретном случае восхождение, – как дирга накрывает такой особой «дымкой»: кому не надо, сквозь неё не видит.

Меловое «диво» в виде толстоногой триумфальной арки я приглядела ещё в прошлый визит. При виде неё вполне себе верилось, что когда-то в далёкие времена здесь было море. Вполне обустроенный аквариум вёдер этак на миллион, с коралловыми гротами и дворцами из ракушек. Корка на поверхности была плотная: никакого сравнения со школьными и рисовальными мелками, которые сыплются, крошатся и пачкают пальцы. Пальцы и ладони они нехило царапают. Когда-то из этого материала возвели крепостные стены: я бы и туда вскарабкалась, но их давно уже стёрли с лица планеты. Они оказались довольно хрупкими – не выдержали удара цивилизации.