Добро пожаловать в Сурок Татьяна Солодкова

1. Глава 1

Воспоминание 1

31 марта

Вы когда-нибудь мечтали получить письмо из Хогвартса? Ну там: приглашение, платформа с номером «что-то там и три четверти» (у меня отвратительная память на цифры), а потом сова, волшебная палочка и летающие мётлы? А вот я — нет. С детства не прониклась историей о «мальчике со шрамом» и больше знаю о нем из рекламы и восторженных рассказов одноклассников. Читали, смотрели, ждали выхода сиквелов. А потом все герои умерли. А может, и не все, я не в курсе. Помню только, как Машка Егорова лила по ним слезы на школьном подоконнике.

Так что я не фанат. Совсем не фанат. И если бы письмо с приглашением в школу магии прилетело той же не к ночи упомянутой Машке, это можно было бы счесть удачным розыгрышем. Но меня-то кто так разыгрывать додумался? Бесит.

Избавляюсь от очередного глупого письма с темой «Добро пожаловать в СУРОК» и «усыпляю» мобильник. Откидываю голову, упираясь затылком в стекло, и прикрываю глаза. Шум метро перекрывает звучание электрогитары в наушниках. А может, и не «электро» — я не музыкант, так, люблю послушать, и чтобы погромче. Бабушка всегда ругает меня за это пристрастие и говорит, что к восемнадцати годам я оглохну. Ошиблась, бабуля. Ну, если только я не оглохну в ближайшие полчаса — потому что до начала новых суток как раз столько и осталось.

Так и сижу. Прошлая композиция неизвестного мне автора и невесть как попавшая в мой плейлист сменяется «Нирваной», потом виолончелью «Апокалиптики», а я наслаждаюсь пустотой ночного метро.

Телефон в моей ладони снова вибрирует. Нехотя отрываю голову от стекла, приподнимаю съехавшую на глаза шапку. Почта. Новое письмо. «Добро пожаловать в СУРОК». Да чтоб тебя!

Закидываю письмо в папку «Спам», куда, по идее, оно и должно было попасть автоматически, и встаю; поправляю рюкзак — моя станция.

Надо завести себе новый почтовый аккаунт.

Воспоминание 2

1 апреля

Шутки в сторону: я родилась первого апреля. Ага, в день дурака, я в курсе. Говорят, рожденные в этот день должны быть веселыми и жизнерадостными людьми. Овен же, огненный знак. Только мне, по ходу, от овна досталось только бычье упрямство. Или бык — это уже телец? Я не сильна в астрологии. Точно, овен — это баран.

К лифтам у меня нелюбовь с детства, поэтому плетусь на пятый пешком — привычка. Подъезд спит, только на третьем надрывается соседский малыш. Достали: опять будет всю ночь голосить, через этаж слышно.

— Здоровья тебе, мелкий, — бурчу себе под нос, мысленно прощаясь со сном на ближайшие пару часов. Проверено: колики соседского ребенка до двух ночи не заканчиваются.

И тут наступает тишина.

Даже сбиваюсь с шага и тихо ржу про себя: ну точно пора в Хогвартс (или как там его, Сурок?) — наколдовала.

В нашей «халупке», как говорит ба, тоже тихо. Бросаю ботинки в прихожей и, шаркая носками по линолеуму, плетусь на кухню. Есть хочется зверски. С этим гребаным авралом за день толком не поела. Так, Ромка из отдела маркетинга поделился печенькой.

Бабушка опять разбросала на столе таблетки. Ну сколько можно? А если Бабай сожрет? Боб у нас уже не юный, но до сих пор напрочь лишенный самосохранения кот, явно путающий себя с пылесосом — что упало, то в пасть попало. Повезло, что не сожрал.

Собираю разноцветные блистеры и убираю в шкаф. Вернее, пытаюсь убрать, потому как со шкафа на меня прыгает затаившийся на нем Бабай. Я шарахаюсь, влипаю спиной в холодильник, с него падают зачем-то наставленные туда «пирамидкой» кастрюли (бабушка, блин!). Одна прилетает мне в голову, вторая успевает подсечь Бабая при попытке к бегству. Кот пугается и летит вверх по шторе. Карниз не выдерживает и с грохотом падает, по пути сбивая полку с посудой. Тарелки каскадом сыплются на пол. Звон бьющейся посуды заполняет уши. Соседи снизу в бешенстве стучат по батарее. Аллес капут, товарищи.

Беззвучно смеюсь и сползаю спиной по дверце холодильника; усаживаюсь прямо на пол посреди воцарившегося хаоса. По мне тут же пробегает очумевший от грохота Боб, оставляя когтями затяжки на моих любимых джинсах.

С днем рождения, Лера!

Воспоминание 156

30 июня

— Я никогда тебя не прощу, — обещаю, из последних сил глотая подступившие к глазам жгучие слезы.

Как? Как он мог? Так. Он!

— Лера!..

Он еще что-то кричит мне вслед. Но я не слушаю. Наслушалась по горло, спасибо.

Как же больно-то…

Сбой системы, извините.

Нарушен порядок воспоминаний.

156 воспоминание перенесено в соответствующий временной период.

Порядок подачи воспоминаний восстановлен.

Приносим свои извинения за доставленные неудобства.

Пользуйтесь Кристаллами сохранения «ИП-2000» и оставайтесь с нами.

Воспоминание 3

1 апреля

«Хыщ-хыщ хыщ-хыщ, — заметаю осколки битой посуды в совок. — Хыщ-хыщ».

Этот звук воспринимается как некий заунывный саундтрек к данному монотонному действу. Идиллия: раннее утро, я, совок и веник. И тут «хыщ»-мелодию прерывает шарканье чужих тапок.

— Батюшки! — восклицает ба, остановившись в дверном проеме.

Вот что значит старческая глухота плюс беруши на ночь. Тоже, что ли, приобрести? Беруши, я имею в виду. Глухоту с моим пристрастием к громкой музыке мне уже напророчили.

— Нормуль, ба! — приподнимаю руку, пытаясь показать знак «виктори», но в сочетании с веником, зажатым остальными тремя пальцами, получается так себе. — Бобонька, — корчу гримасу, пытаясь продемонстрировать вселенскую «любовь» к нашей животинке, — неловко пробежался. Только и всего. Не топчи! — прикрикиваю с напускной строгостью. — Пропылесошу — пущу.

— Ишь, какая, — смеется бабушка. Сегодня она выглядит хорошо, вон даже румянец. Значит, не зря я отвалила пол своей зарплаты за прием у нового доктора. А бабушка уже переключает внимание на нашего четвероногого недруга, гордо занявшего место кастрюль на холодильнике. — Ух, натворил дел, — и ласково чешет ему между ушами. Боб знай себе подставляется. — Котенок наш, — приговаривает ба.

— Пфф, — комментирую с пола, нагло прерывая воркование бабушки своим возобновившимся «хыщ-хыщ». Я уже молчу, что Бобке недавно минуло шесть годков, так он еще и весит как маленькая лошадь. То есть для пони, конечно, мало, но для кота очень даже не хило — десять кило. Так что котенок и есть наш Бибитто.

— Ой, Лерочка! — рука бабушки замирает в воздухе, когда ее подслеповатый взгляд останавливается на настенном календаре. — С днем рождения! Прости дуру старую.

— Ну, ба-а-а, какая же ты… — хочу сказать, что она вовсе не старая, но вовремя затыкаюсь. А то еще решит, что с вердиктом, вынесенным ее мыслительной деятельности, я согласна. — Нормально все, баб, — оставляю свои инструменты и встаю в полный рост, переступаю через черепки, бывшие когда-то моей любимой суповой чашкой. — Ты у меня самая лучшая, — неловко обнимаю, чтобы не запачкать грязными руками. Бабуля растроганно шмыгает носом. Она у меня такая, ага. — Дуй давай из кухни, — выпроваживаю ее. — Сейчас закончу, завтрак приготовлю, — бабушка вздыхает, но слушается. Биби смотрит с холодильника осуждающе. — Отвали, — бросаю ему и возвращаюсь к своим орудиям труда.

— Вот, — бабушка входит на кухню минут через десять (я почти закончила) и кладет на стол пятитысячную купюру; разглаживает, так как та норовит снова свернуться в гармошку. — С днем рождения, Лерочка. Купи себе что-нибудь на свой вкус, — не успеваю ничего сказать, но, видимо, у меня все на физиономии написано. — Отказа не приму. Я пенсию на днях получила, могу себе позволить.

Ну да, ну да. А то я не знаю, что пенсия у нее пятого числа, то есть была месяц назад.

— Спасибо, ба, — проглатываю возмущения. Ладно, на лекарства больше останется. — Я сейчас за тортом сбегаю.

Воспоминание 4

Сидим на кухне, пьем чай и поедаем свежекупленный чизкейк. Бабушка, правда, уговаривала меня не покупать готовый торт, хотела испечь сама. Еле ее отговорила под предлогом того, что продукты на торт обойдутся дороже готового. Не скажу же я, что нечего стоять полдня у плиты. Только-только легче стало, ей бы лежать отдыхать, а она и так кроссы по квартире устраивает.

— Ну что, узнавала про поступление? — воспользовавшись моим благодушием по причине набитого тортом желудка, бабушка тут же седлает любимого конька. Ей только волю дай, так сразу.

— Так апрель же только начался, — ляпаю не подумав и тут же прикусываю язык, когда лицо бабушки вытягивается.

— Ты же сказала, что на этой неделе должна была быть ярмарка профессий.

Сказала, конечно. У нас на работе на этой неделе была и ярмарка, и кордебалет. Чудо еще, что выходной урвала.

Прячусь за чашку с чаем, выжидаю и… вдохновенно вру:

— Так на май перенесли, — главное — смотреть в глаза и говорить уверенно.

Бабушка верит, привыкла верить. Мне даже стыдно немного. Но не очень. Понимаю, что она волнуется, но со своими проблемами разберусь как-нибудь сама.

— Лишь бы результаты твоего ЕГЭ не устарели, — качает головой ба, и по взгляду видно, как мысленно переносится в далекие времена, когда в школах, а затем в университетах были обычные экзамены, как в СССР.

— Четыре года действительны, — бурчу, снова прячась за чашкой.

Скользкая тема. Как я ей скажу, что с моими результатами меня бесплатно ни один ВУЗ не возьмет? А на платно денег нет — все на лекарства уходят. Да и времени — тоже.

Не знает ба о результатах моих экзаменов: не сказала — расстроится. Понимает же, что я, может, и дурная, но не дура набитая. Просто бабушка заболела как раз прошлой весной, и экзамены большей частью прошли мимо меня. Больницы, капельницы, «скорые», врачи, аптеки, долги. А у нас с ба и нет никого, кроме Бобки. А Бабай зарабатывать пока что не научился. Вот я и пошла работать сразу после выпуска. Хорошо, что язык прилично подвешен, и меня взяли в колл-центр, где я тружусь по сей день. Ну а что? Платят там прилично. Бабушку надо на ноги ставить, а выучиться я успею. Если надо, и ЕГЭ этот дурацкий пересдам. Если его к тому времени не отменят.