Чувствуя с какой силой он сжимает её плечи, видя осатанелость в его взгляде, она поняла, что это не тот ее робкий юноша Ванюша. Он давно уже изменился, стал мужчиной. Стал ей чужим. Она высвободила плечи из «тисков» его рук, протянула ему руку для рукопожатия.

– Ну, что же. Я приветствую тебя напарник. Думаю, с тобой мы разберёмся в этой кутерьме. А играть влюблённых мы не будем. Это я тебе мстила, прости.

– Нет, Катерина. Ты права. На влюблённых мало кто обращает внимание, – выпалил он.

– Думаю, что это теперь у меня не получится, – сказала она, тяжело вздохнув.

– А мне и претворяться не надо. Я по-прежнему люблю тебя! Прости меня за это предательство. Я сам себя наказал. Только это ничего не меняет в моей жизни. Я не могу стать во второй раз предателем. Она не виновата в том, что я её не люблю. Я сам себе взвалил на спину этот крест. И только мне его нести по жизни. Она ведь считает, что я её люблю. Она счастлива со мной. Я страшный лицемер.

Ей стало неловко от этих его слов. Горечь утраты любимого мужчины тяжёлым камнем лежало на её груди. Она растила их сына, о котором он даже не догадывался. В тот вечер, когда они расстались, она сама ещё не знала о том, что вскоре станет матерью. Она запретила себе думать о нём. Говорят, клин клином вышибается. Но она не смогла полюбить другого, что бы забыть этого. Вот он стоит перед ней и откровенно говорит ей, что по-прежнему её любит. Но ничего в их жизни не изменится. Потому что он никогда не бросит жену. И это будет так. Они оба об этом знают. Не смотря на то его бегство, она всегда была уверена в том, что он глубоко порядочный человек.

– Ну, что ж. Значит будем работать, – сказала она громко и серьёзно, что бы разрядить этот накал.

– Ну, что ж, значить будем работать, – ответил он.

Ей хотелось провалиться сквозь землю, что бы не видеть его, этого самоотверженного взгляда. Она повернулась и ушла, прячась за работу. А на самом деле она бежала от него, как когда то поступил он. Она любима, но брошена. От этого было нестерпимо больно. Лучше б он ей сказал, что давно разлюбил ее. Так было бы проще. Спускаясь с крылечка, она пнула ногой что-то маленькое, металлическое. Этот предмет падал вниз по ступенькам, подпрыгивая на них и звеня как то по – особенному. Только поэтому в таком расстроенном состоянии она обратила на это внимание. Скатившись по ступенькам, прыгая, словно резиновый мяч по дорожке, этот предмет перемахнул через небольшую бардюрку и упал на землю возле розового куста. Наклонившись и осветив его фонариком, она увидела что то похожее на газовый баллончик. Только баллончик, который увидела она увидела, выглядел немного иначе. Она достала из сумочки пинцет, целлофановый пакет и аккуратно положила в него непонятный баллончик. Рассматривая этот баллончик через целлофановый пакет, она не заметила, как к ней подошёл Селиверстов, вздрогнула, когда он с ней заговорил. А он непринуждённо улыбнулся, заметив, что она его испугалась.

– Я думал, что ты ничего не боишься.

– Как видишь, я тоже человек. И тоже иногда пугаюсь. Но не всегда подаю вид.

Он понял, что это камень в его огород, и решил говорить по существу. Он рассказал ей о своих догадках насчёт преступника. Она как будто вся ожила.

– Значит, все-таки мы имеем дело с человеком. Ты молодчина, Ванюша. Знаешь, как много значит, кого искать. Скажи тебе этот баллончик знаком?

– Нет. Я его вижу впервые, – сказал Иван, взяв в руки пакетик с баллончиком.

Пока Егорова и Селиверстов разглядывали странный газовый баллончик, к даче подъехали две милицейские машины. К самой даче они подъехать не могли, так как вокруг было большое количество легковых машин. Милицейский газик остановился, освещая дорогу впереди себя.