Я допивал третий «Джим Бим», когда дверь распахнулась, и моих ноздрей коснулся ее аромат. Сквозь мутную завесу я различил призрачную фигуру, окаймленную розовым.

Я осушил стакан, а когда поставил его, она уже была рядом. Самая яркая женщина в этом заведении.

– Хочешь убраться отсюда? – спросила она.

– Конечно, – ответил я.

Мы прошли по узкому переулку позади бара. С обеих сторон нас окружали стены из грязного кирпича. Было холодно, но «Джим Бим» грел изнутри. Мэри несла мешок с мусором, и когда узкий проход закончился, мы оказались в небольшом зеленом дворике. С одной стороны лежала куча строительного мусора, за высокой, по колено, травой виднелся покосившийся забор, из-за которого доносилось птичье пение и журчание воды.

Мэри выбросила мешок в ящик и прислонилась к стене. В какой-то момент ее поза напомнила мне ту, в которой я увидел ее впервые. Я даже подумал, не нарочно ли она это делает?

– У тебя был такой вид, что я решила – не помешает тебе подышать свежим воздухом. – Она слегка наклонила голову.

Я шмыгнул носом и вытер его тыльной стороной ладони. Кивнул.

– У тебя есть пальто? – спросила она.

– Дома.

Она покачала головой и улыбнулась, но не весело. Морщинки на ее лице выдавали тревожное волнение. Я притворился, что ничего не заметил.

– Что там?

Мэри оттолкнулась от стены и посмотрела туда, куда я указывал.

– Река.

Она пошла через подлесок, и я потянулся за ней. Трава была по пояс, и Мэри выставила ладонь, скользя ею по сухим стебелькам, словно киль корабля по водной глади.

Мы подошли к покосившемуся забору, и я хотел опереться на него, но Мэри положила руку мне на плечо.

– Осторожно, он не в лучшем состоянии.

Я ничего не сказал, просто кивнул и посмотрел вниз.

Уровень воды был небольшим, и сама река скорее напоминала ручеек, но темные полосы на обрывистых берегах показывали, как высоко она может подняться.

В этом было что-то успокаивающее, и я почувствовал, как напряжение понемногу уходит.

Мэри убрала руку.

– Тяжелое утро?

Я посмотрел на нее.

Может быть, все было написано у меня на лице. Может быть, дело было в том, что я напивался второй вечер подряд. Но Мэри хотела знать, что произошло, и, думаю, вы тоже этого хотите.

– Знаешь, здесь не так уж плохо, – сказал я.

Мэри закатила глаза.

– Ты так думаешь?

– Ну, по сравнению с городом.

– Тебе стоит съездить к Пайн-Ридж, – сказала она. – Прогуляйся по каньону, посмотри на настоящую реку. Это недалеко, его почти отсюда видно.

– Здесь такая ровная местность – трудно не заметить.

– Люди думают, что в Небраске ничего нет, кроме полей. Но там тоже есть красота, если знать, где искать.

– Может быть, съезжу.

– В это время года только сосны сохраняют свой цвет, – улыбнулась она. – Если ты еще будешь здесь осенью, я тебе покажу. Выберем подходящее время – увидишь, как тополя становятся оранжевыми. Вот это картина.

Она на мгновение закрыла глаза, будто сливаясь с лесом, а когда открыла, то посмотрела на часы.

– Черт, мне пора возвращаться. Ричард разозлится, если не сменю его вовремя.

Я пошел следом. Кайф от виски понемногу улетучивался.

Давайте перемотаем немного назад.

Вернемся к сегодняшнему утру. К тому дому. К Фостеру. Мой револьвер – «Смит-и-Вессон» 36‐й модели, если забыли (хотя я просил не забывать, а если память дырявая, запишите, мать вашу, на листочек) – все еще у Джо.

Модель 36 я ношу с тех пор, как поступил в Ди-Си на службу. Не скажу, что я очень уж против чего-нибудь посовременнее – «Глока», например, который в полиции приняли как стандартное оружие задолго до моего прихода, – скорее, это мой личный выбор. На мое решение стать детективом больше всего повлияли вестерны и полицейские сериалы 70‐х. А в револьвере есть что-то физически приятное. В нем видно всю эту механику, как взводится курок и поворачивается барабан. И каждый выстрел у тебя на счету.