«Насилия и унижения, которым подвергали девушек, были узаконены деревенским сообществом и, в конечном счёте, устраивали обе стороны, хотя современный исследователь воспринимает происходящее как дикие, жестокие действия, торжество физиологии и животного начала. Бесчинства и оргиастичность поведения были подчинены задачам посвятительного характера: девушек подвергали испытаниям, связанным с преодолением стыда; в такой эпатирующей форме их приобщали, по-видимому, к будущей сексуальной жизни». 72

Следует заметить, что не везде существовали игры и обряды для сближения молодых людей. К примеру, в Грязовецком уезде Вологодской губернии (Грязовецком районе Вологодской области) «во время специальных празднеств, игр, увеселений, преднаречённых для ознакомления и сближения молодых людей с девушками, никаких суеверий не практикуется».73«То же самое отмечают в Тотемском уезде той же губернии (Тотемском районе Вологодской области): для сближения молодых людей с девушками никаких специальных игр, увеселений или празднеств не устраивается».74

Да и в целом, сближение могло происходить и без специальных игрищ и праздников. К примеру, «при косьбе, конечно, молодые люди находятся в таких костюмах и в таком виде, которым не может не залюбоваться самый строгий аскет или аскетка. Девушка, чтобы от работы очень не потеть, косит в одной рубашке почти с голыми грудями – лакомое блюдо для рук и глаз деревенских ребят, или в сарафане, подбираемом выше колен, чтобы не омочить от росы, всё это привлекает глаза парней. Во время «залоги» (отдыха) парни пользуются случаем для заигрывания с девками, шлёпая их по заднице и хватая за груди. Девка же, усталая от работы, не имеет, да отчасти и сама не желает обороняться от заигрываний и пойдёт дружба, кончающаяся со временем или браком, или развратом (свободной любовью)».75

А в селе Пирозеро Новгородской губернии (сейчас Ленинградской области) «свалить девушку на кровать, на лавку или на землю и тискать её сколько угодно – считается делом вполне приличным и служит одним из любимых способов ухаживания за девушками».76

Хочу обратить внимание, что такие вольные нравы были далеко не везде, например, в Санкт-Петербургской губернии (Ленинградской области) «оскорбить (поднять подол, схватить за грудь, выругать) какую бы то ни было девушку считается позором; хотя бы парень находился в связи с ней, ему не простят этого ни парни, ни девушки. Такого и на беседу не пустят, а в хмельной компании, того гляди, рёбра переломают. Родители, за очень редкими исключениями, на посещение беседы смотрят как на неизбежное зло. Матери стараются сблизиться с владельцем или владелицей избы, где происходит беседа, и узнать, как девушка ведёт себя, и кто особенно за ней ухаживает, чтобы вовремя принять необходимые меры».77

Так что практически во всех регионах России система игрищ на праздниках и беседках — это гораздо более утончённый формат сближения молодёжи, чем обычные примитивные приёмы заигрываний, употребляемые юными крестьянами. При этом система годовых игрищ на праздники — это не только возрастная инициация молодёжи, раскрытие сексуальности и приобщение к будущей семейной жизни, но и своеобразный спуск пара, некая языческая психологическая компенсация строгих моральных норм православия, так как «запрещая все мирские удовольствия, отрицая всякое свободное проявление чувства, проповедуя умерщвление плоти, восточный аскетизм с особенной силой вооружался против всего, что имело отношение к половой страсти. Человек, по его идеалу, может быть только в том случае вполне совершенным, если умертвит в себе половые инстинкты».