Радостное двухголосье гаснет в ночном рокоте посадок, когда мы трогаемся с места.

Я не люблю водить, да и не скажу, что умею. Скорее не умею, но умело делаю вид, что умею. А всё потому, что не вижу причин, которые поставили бы меня перед фактом: садись за руль или тебе… не жить, например.

Откуда тогда права? Хотела отплатить мужу за всё, что он делал для меня. Машины были его страстью, яркой вспышкой среди деловых будней. И не раздели я самое главное, какой бы была женой, учитывая мой багаж.

Воспоминания о муже зарождают во мне Нечто противное, скребущее, воющее. И оно хочет вырваться наружу, но я запираю его из последних сил в подвале изуродованного пожаром доме, сотканного по образу и подобию моего самого страшного кошмара. Втянув посильнее воздух, пригвождаю мощным потоком кислорода люк, под которым посапывает персональное Нечто.

Плавный и размеренный ход машины размазывает сознание по салону, поэтому я то и дело встряхиваю себя, чтобы не заснуть за рулем. Бренди же от пережитого шока монотонно посапывает на пассажирском сиденье.

Ответ на возникший в голове вопрос «куда же ехать» не приходит до въезда в город. Больницу и полицию я отвергла почти сразу. Девушка наотрез отказалась давать показания, а её жизни и здоровью по словам ничего не угрожало. Как показал опыт, потерпевшего затаскают по всем инстанциям похлеще пережитого, вместо оказания поддерживающей помощи, а поиски виновника либо прекратятся из-за угроз или «клеветы», либо никогда не закончатся. Поэтому подсмотрев на заправочной станции прописку в паспорте дремлющей беспробудным сном Бренди, которую зовут на самом деле не Кэрри, как она представилась по пути, а Карина, откуда только имя такое странное взяла, я решительно крутанула руль в сторону центра. Остается надеяться на понимание с женской стороны и на свою выдержку.

Как только машина подъезжает к дому, я моментально начинаю считывать странные вибрации с тела. Никогда бы не подумала, что район, в котором я жила последние годы, может заставить сердце биться отнюдь не от счастья. Месяца два назад оно бы прыгало вскачь, но сейчас оно быстро стучит от едва сдерживаемой паники. Я глушу её, как и все прочие эмоции, следуя советам доктора. Он был прав, так порою легче, правда я не уверена, смогу ли вернуться назад. Но если сейчас я способна хотя бы дышать, значит всё не зря, ведь так?

Заглушив мотор, вылезаю из машины. После длительной дистанции она то и дело посапывает и кряхтит, будто пытается найти удобное положение для отдыха, а я чешу голову, обдумывая, как же дотащить из машины сонную девушку, которая как ни кстати отказывается просыпаться. Мне бы её умение, тогда бы все проблемы канули в лету на денек другой, а может навсегда.

Пару раз глубоко вздохнув, разминаю плечи и руки, примеряясь, словно борец на ринге и лишь после десятка манипуляций открываю пассажирскую дверь. Бренди ожидаемо вываливается, поэтому мои руки тут же обхватывают её за талию. Приподняв коленку, переношу вес женского тела на ногу, а сама пытаюсь дотянуться до ремня безопасности. Безопасность, ха. Три раза. И как безвредно от него избавиться, не уронив американскую куклу на землю? Хотя нет, поздно. Её космы уже подметают дворовый асфальт.

Собрав милипизерную волю в свой хилый кулак, вытаскиваю сонную деву на свежий воздух. Мне остаётся только вытянуть ноги и закрыть бедром дверь, чтобы продолжить путь к подъезду, но внезапный голос над ухом смешивает все планы. Если бы не тяжесть ноши, я бы подумала, что снова стою на крыше и слушаю манящий голос ветра.

Дернувшись от неожиданности чуть не роняю Кэрри, тьфу Карину, на асфальт, успевая на последней секунде подкинуть немного вверх для удобного хвата «под руки» и оборачиваюсь через плечо.