– Помогите!

Дребезжание в черепной коробке и сильное головокружение делают мою попытку подняться на ноги несбыточной, но я, объятая из ниоткуда взявшейся силой, резко встаю, хватаясь пальцами за виски. Втянув в себя несколько горьких затяжек пыльного воздуха, подбегаю к кромке крыши и бегло осматриваю опустелую территорию заброшки. Обхожу быстрым шагом периметр, пытаясь определить, в какую сторону от здания двигаться. Налево, к заброшенному парку? Или назад, к лесополосе? А, может, прямо, к полуразрушенному дому с аркой?

Мой музыкальный слух не потерял своей идентичности даже после стольких лет лютого безмолвия, поэтому, повинуясь волнам девичьего отклика, устремляюсь в сторону выхода, намереваясь во чтобы то ни стало предотвратить хотя бы одно неминуемое падение в пропасть насилия. О том, как буду действовать, думаю в последнюю очередь.

Преодолевая бесчисленные препятствия в виде дверей и лестниц, направляюсь вниз. Перебирая ногами ступеньки, бегу к выходу из подъезда. Дыхание сбивается, но я не сдаюсь. Судорожно хватаю ртом немного воздуха и продолжаю спуск, не обращая внимания на зудящую боль в левом подреберье. Только оказавшись на улице, вдыхаю полной грудью.

Гениальный и в тоже время глупый ответ на вопрос приходит практически мгновенно. Трясущими от кипящего в коре надпочечников адреналина руками вбиваю в YouTube «полицейская сирена». И включаю на полную.Идти прямиком в парк рискованно. Оставлять девушку на произвол судьбы тоже. Что же делать?

Звук закономерно быстро распространяется по открытой местности, не достигая нужных «ушей». Втоптав в землю ощущение собственной беспомощности довесок со стоном досады, предпринимаю еще одну попытку отыскать решение. И оно мгновенно посещает мой хиленький мозг.

Выудив из потрепанного рюкзака портативную колонку, нажимаю на кнопку включения и замираю в ожидании закономерного писка от соединения с телефоном. Как только вспыхивает синим огонек надежды, я врубаю на максималку звук на видео и, вытянув руку с телефоном перед собой, медленно шагаю вперед, создавая иллюзию приближающейся полицейской машины.

Почувствовав на себе прицельный взгляд скорой расправы, отморозки спешно ретируются, разбегаясь в разные стороны словно тараканы. Обмякшее же тело девушки мимолетно летит в самую грязь, касаясь земли, едва прикрытую разнотравьем. Подавив в себе ярое желание пойти на выручку, продолжительное время кручу телефон в руках, постепенно меняя угол падающего света, чтобы малодушное трио растворилось окончательно в ночной тьме. Страх быть пойманной и растерзанной навсегда повис над моей головой.

Лишь после того, как мужские перешептывания стихают, становясь невидимыми, я покидаю корявое укрытие, ставшее мне родным, и, скрываясь за его собратьями, медленно подползаю к наполовину раздетой девушке, перебарывая сковавшее прямо под грудью оцепенение.

– Жива? Приблизившись достаточно, чтобы помочь и при этом в случае курьеза не огрести с полна, касаюсь грязных темных волос, убирая их за ухо, и не сдерживая страха интересуюсь:

– Пхапха, – сипит девчонка спустя продолжительное безмолвие, и неспешно поворачивает голову в мою сторону. С трудом разлепляя веки, что в свете фонаря больше напоминают ветки тех кустарников, в которых я пряталась некоторое время назад, миловидная брюнетка с кукольным овалом лица скользит по мне изучающим взглядом. Но силы быстро покидают её. Последних крупиц хватает лишь на то, чтобы вновь погрузиться во тьму и пару раз приоткрыть искусанные в кровь губы.Сердце заходится в истошном ритме ожидания. Пульс от непрерывной тишины разрывает черепную коробку, подкидывая яркие картинки из прошлого. Но я их стоически изгоняю. Нельзя умирать. Попросту нельзя. Ей предстоит еще сделать много хорошего. С ней никто не поступит так… Она же так молода.