Я безумно хочу стать хорошим хирургом. Таким, чтобы про меня говорила, хотя бы вся Москва. Мне не нужны богатства и яства. Я хочу просто оперировать сложные случаи. Я радуюсь как ребенок, когда меня зовет Петров к себе в ассистенты. У него раковые опухоли, сложные мутации. Да даже поглядеть одним глазком на такую операцию для меня уже огромное счастье. Раньше он нелегально в обход главврача звал меня в качестве медсестры. И моя задача была только стоять в уголочке и ассистировать реаниматологу или же ассистенту самого Кирилла Александровича. Делалось это только лишь для того, чтобы я могла посмотреть операцию хоть одним глазком. Почему-то Петров проникся ко мне. Возможно, он увидел во мне потенциал. Прошло всего несколько лет и сейчас я выступаю в качестве его ассистенту на законных основаниях. Не просто смотрю, но и участвую. Впитываю каждое его слово, запоминаю каждое его движение. Кирилл Александрович первоклассный специалист в своем деле. Он на хорошем счету в клинике. Наш главврач поседеет окончательно, если Петров захочет уйти на более денежное место. Но Кирилл Александрович не гонится за деньгами. Он просто хочет помогать людям. У него отличный коллектив в отделении. Чего не скажешь о нас…

В этом я еще раз убедилась, когда сегодня в понедельник вышла на работу. Лев Николаевич еле продирал глаза, чтобы хоть как-то презентабельно выглядеть на утренней планерке у главврача. Сама от себя такого не ожидала, но аккуратно и незаметно посмотрела на него со скепсисом. И ты метишь в заведующие? Будем надеяться, что у главврача не поднимется рука подписать приказ.

- О, Соколова! Пришла ко мне…

Мужчина делает резкий выпад в мою сторону, когда я вхожу в ординаторскую. Его намерения понятны. Он хочет меня приобнять, что дико раздражает. Происходит это уже не в первый раз, поэтому я инстинктивно подаюсь назад.

- Здравствуйте, Лев Николаевич.

Стараюсь говорить строго, но без высокомерия, поскольку не хочу ругаться с утра с человеком, с которым мне еще в течение дня работать.

- Почему ты такая бука? – Григорьев тут же убирает свои руки в карманы халата и идет на выход из ординаторской. Будто и не собирался меня похабно притягивать к себе. Я не всегда успеваю отчкочить.

- Я на работе.

- Намек понял. Но ты же знаешь, что мы с тобой работаем на износ. И у нас просто нет возможности встретиться после работы. Почему бы нам здесь не поговорить? Не сблизиться…

Его улыбка вызывает во мне приступ отвращения. Никогда мне не нравились подобные подкаты. И вообще. Григорьев мне как человек-то не нравится. Что уж говорить о нем, как о мужчине?

Льву Николаевичу около сорока лет. Был дважды женат. Детей не имеет, потому как считает их «проблемными существами». Бегает за каждой молоденькой юбкой, и вот за моими джинсами увивается уже больше года. И возможно, я бы смотрела на него, как на мужчину. Смогла бы оценить, симпатичный он или нет. Но его похабные шутки в мою сторону и иногда грязные приставания пробуждают во мне лютую ненависть. Ее мне приходится контролировать. Не хочу, чтобы наши с ним пререкания на тему ниже пояса вышли за ординаторскую.

Молча снимаю плащ, одаривая Григорьева взглядом ненависти и злобы. Он понимает мой настрой, поэтому просто уходит. Я стараюсь меньше с ним контактировать. А особенно оставаться наедине. Потому что, когда он злой оказывает мне знаки внимания, я боюсь ему грубить. И даже отвечать отказом. Я не знаю, чего ждать от этого человека. Слишком он темный и закрытый для меня.

У главврача все получают выговор за отработанные выходные. Благо на словах. Я жду, когда же начнут линчевать и меня. Понимаю, что меня оставили на конец. На десерт. Слова начальства я могу произнести сразу, практически без ошибок.