Лица людей слились в памяти в единую массу, полную страха и злобы. Сейчас Дагмаре казалось, что она видела там и своих родителей, настроенных столь же враждебно, как и все.

«Меня не узнали? Но даже будь оно так, разве это повод гнать? Почему вдруг подняли шум собаки? Почему причиняли столько боли обереги?» – задавалась вопросами девушка.

Горло её сдавило от рыданий, что постепенно переходили в тихий скулёж. Дагмара была так вымотана страхом, бегом, болью и долгими слезами, что сама не заметила, как уснула.

Наступила третья ночь – то самое время, когда найденной девице пора бы очнуться, поэтому Лешко решил возвратиться на поляну. Главное было сделать это раньше сопричастников, чтобы не пришлось выслушивать нотации на тему собственной безответственности. Вообще-то, Лешко был достаточно предусмотрителен, чтобы оставить наблюдать русалку, наказав ей оповестить своего правителя, если девушка вдруг очнётся! Только вот…

– Ох-х… – Лешко присвистнул, увидев, что под деревом никого нет.

Сверху послышалось шевеление. Подняв голову, Лешко заметил деву, что сонно потирала глаза. Ну конечно! Русалке стало так скучно наблюдать за едва ли живым телом, что она просто уснула, а теперь растерянно смотрела на водяного, спросонья не понимая, что стряслось и почему синюшные губы так странно скривились.

– Что-то девка наша слишком живой получилась, – обречённо вздохнул Лешко, потирая затылок.

Недоглядела, конечно, русалка, однако спрос будет с него. Потому как с самого начала следить, особенно на третью ночь, должен был именно он.

– Извините… – робко пробормотала русалка, на что Лешко только махнул рукой.

– Да ладно, сам виноват, что не углядел. Можешь быть свободна.

Махнув на прощание, Лешко отправился к ожидавшей вестей родне. В своей оплошности в любом случае признаться придётся, ибо спрятать тело гораздо легче, чем скрыть его отсутствие, а в поисках шатающихся по лесам девиц его конёк – горбунок.

«И чего ей под деревом не сиделось? Всё равно её место теперь на болотах. Но мы бы узнали, приди она туда…»

Даже Лешко хотелось иногда просто вздыхать с удручённым видом оттого, как много бывает от людей мороки, а ведь одни из самых значительных проблем, связанных с ними, были заботой отнюдь не его, а брата Калиста. Может, именно поэтому у него был всегда столь хмурый и уставший вид?

– Что-то ты подозрительно задумчив, Лех, – с раздражающей проницательностью сказала Мара вернувшемуся братцу.

– Ну, как бы сказать…

– Лех? – Мара прищурилась, предчувствуя проблемы.

– Она успела уйти, – признался он и вскрикнул, когда сестрица цепко схватила его за ухо и потянула.

Сидевший рядом Ириней только покачал головой. Он как чуял, что всё так обернётся, потому и заранее попросил лесавок далеко не разбегаться – точно знал, что придётся отправить непоседливую, везде поспевающую ребятню на поиски.

Суета в деревне не могла не привлечь внимание того, кто в силу природы своей решил понаблюдать за происходящим со стороны. Не было никакого желания попасться под горячую руку, пусть даже ему это не навредит. Странно смотреть на то, как люди с необычайным единодушием ополчились против простой девушки. Но простой ли? Кажется, дело было не только в грязном, словно после купания в болоте, одеянии. Витус видел обычного, до смерти перепуганного человека, но вместе с тем ощущал нечто знакомое – отпечаток леса и вмешательство сестрицы. Да и то, как реагировала девушка на обереги, выдавало в ней связь с нечистью.

Витус уже подумывал о том, как бы помочь ей, но девица и сама смогла вырваться из людского кольца. Деревенские успокоились, только когда поняли, что ночная гостья не собирается возвращаться, однако сон ещё долгое время не шёл к ним. В одних домах зажигали свечи и сновали по комнатам, в других – обсыпали пороги защитными смесями.