— Марс! — орёт парень, в отличие от меня уже давно переставший хохотать, а потом делает шаг в мою сторону, отчего мне становится жутковато. Настораживает резкая смена его настроения, как и огромный пёс, навостривший уши в ожидании команды хозяина.

Усиленно пытаюсь рассмотреть незнакомца: пусть только посмеет натравить своего монстра на меня — сдам в полицию! Но лицо парня скрывает огромный бесформенный капюшон толстовки, являя моему взору лишь небольшую волнистую прядь тёмно-каштановых волос.

— Ап! — грозно командует придурок, и Марс моментально встаёт на задние лапы, становясь похожим на огромного йети.

Взвизгиваю от неожиданности и не глядя отступаю, пока случайно не спотыкаюсь и не приземляюсь в ледяную воду пятой точкой.

— Ты мне за это ответишь, идиот! — отчаянно кричу, но кроме широкой спины, содрогающейся в беззвучном смехе и спокойно удаляющейся, не вижу ничего.

Кожа немеет от промозглого холода и сырости. Мне нужно встать, выбраться из этой чёртовой воды, обжигающей своими стылыми прикосновениями, чтобы как можно скорее переодеться во что-нибудь сухое и тёплое. Впервые мне не важно, что это будет. Я согласна на плед с заднего сиденья пикапа и даже на потёртую куртку Анхеля.

Но сил нет. Мой срыв доходит до пика. Закрыв мокрыми закоченевшими пальцами лицо, тихо плачу, падая с головой в бездну отчаяния и жалости к самой себе.

— Руку давай, истеричка! — Моих замёрзших пальцев касается тёплая сухая ладонь, а слуха — язвительный, с нотками грубости голос придурка в зелёных носках. Зачем он вернулся? Мало ему моего позора?

— Ну, чего расселась? — Он тянет меня за руку, подгоняя.

Я настолько потеряна, напугана и обессилена, что совершенно не сопротивляюсь. Незнакомец тащит меня за собой всё дальше от воды, пока его лохматый прихвостень трётся у моих ног.

— Вот же идиотка! — сипит парень, внезапно остановившись, и с силой дёргает меня, разворачивая лицом к себе. — Жить надоело?

Молчу, отбивая зубами чечётку. Меня всё сильнее начинает трясти, а нехилые порывы ветра и вовсе лишают дара речи. Но как бы паршиво мне ни было, обида берёт верх. Отворачиваюсь от грубияна, чтобы тот не заметил моих жалких слёз, а затем еле слышно хриплю:

— Отвали!

— Да легко! — ухмыляется «клоун» и отпускает мою ладонь, лишая единственного источника тепла, а затем брезгливо вытирает руки о свою толстовку. Смешно! Ещё пару минут назад из нас двоих жалким казался он, а не я.

Жадно обхватываю себя руками и всё же решаюсь посмотреть в глаза идиоту, по чьей вине рискую слечь с воспалением лёгких. На мгновение замираю, встретившись с тёплым молочно-голубым взглядом, совершенно не сочетающимся с угрюмой внешностью парня. Зачарованно смотрю на него, позабыв о холоде. Кусочек летнего неба и тёплой морской волны в его глазах возвращает домой, туда, где я была счастлива.

— Чего уставилась? — небрежно бросает парень и трясёт головой, словно пытается смахнуть с себя мой назойливый взгляд.

Огромный капюшон его толстовки тут же соскальзывает на плечи, являя моему любопытному взору негодяя во всей красе. Молча мотаю головой, а сама продолжаю разглядывать его лицо. Если бы не идиотский характер и абсолютное отсутствие вкуса, парня смело можно было назвать красивым. Острые, немного жестковатые черты лица, прямой нос и угловатые скулы смягчаются прядями слегка волнистых волос, в утреннем беспорядке разбросанных в разные стороны.

— Нравлюсь? — ядовито обрывает мои наблюдения придурок, а затем вновь начинает издевательски смеяться: — Вставай в очередь, куколка! Хотя бесполезно. Поверь на слово: тебе ничего не светит.