– Вадим. – представился «подосиновик», посмотрев на меня исподлобья и очень многозначительно.

– Катя. – устало ответила я, уже отчаявшись быстро от него отделаться.

– Ну-ка, дай инструмент. – полуприказал Вадим. – Тряхну стариной.

О, господи… Пришлось открыть кофр. Вадим высокомерно принял мою Джамбу и действительно тряхнул «стариной», причём не только седой, но ещё и с морщинистой пигментированной кожей. Я услышала банальную «Цыганочку из-за печки» с такими варварскими купюрами, что у меня заныли зубы.

– Теперь ты. – расщедрился он и протянул мне гитару.

– Ровно в восемь часов вечера, в кофейне «У Потапыча» состоится моё персональное выступление. – сказала я монотонным, скучным голосом, упаковывая инструмент. – Приходи, насладишься в полной мере. А сейчас я хотела бы отдохнуть.

– «У Потапыча»? – разочарованно переспросил Вадим. – Ну, тебя и угораздило! В первый же день. – он сочувственно покачал рыжей головой. – Это ж притон! Его цыгане держат и в эспрессо наркоту подмешивают.

– Я предпочитаю латте. – сердито отрезала я, проходя в дом, и уже оттуда, через распахнутую дверь, добавила: – Ну и город! Если в кафе на центральной площади наркоту толкают, то что же творится с гостиницами? Клиентов подушками во сне давят?

– Пока прецедентов не было. – обиженно крикнул в ответ Вадим. – А вот цыганская наркомафия процветает. У нас в Папеновке их целый посёлок.

В щель между штор было видно, как он ещё некоторое время топтался перед крыльцом, чесал свой огненный затылок, затем вздохнул, сел в свою «Рено» и уехал.

Я с облегчением упала на кровать. « Только через преодоление препятствий достигается настоящее удовлетворение» – всё время повторяет мой отец. – И это правда! – подумала я, закрыла глаза и представила, как Тимур подмешивает в чашечку с латте какую-то подозрительную бурду и подаёт мне. Он перспективно подмигивает, и его глаза загадочно искрятся. В носу у меня сразу стали лопаться пузырьки шампанского, под веками защипало, и я уснула…

Перед лестницей, ведущей вниз, в кофейню, прямо на асфальте тротуара стояла некая тренога с фанерным щитом. На нём, один к одному, было приклеено шесть листов бумаги формата А4. На этой импровизированной афише, крупными буквами, фломастером было написано:

Сегодня, 1-го июля, в 20.00. в нашем кафе «У Потапыча» состоится музыкальный поединок! В нём будут участвовать всем известный исполнитель цыганской песни Тимур Герцони и гостья нашего города – певица и восходящая звезда русского романса Катя Пуаре!

Офигеть! Я, в совершенном изумлении, вытащила смартфон, сфотографировала свою первую в жизни афишу с псевдонимом, даденном мне по умолчанию, и отослала фото маме с комментарием: – Здорова, богата, знаменита! С приветом, Катя Пуаре!

Ещё одну фотку послала Юльке. Я знала, что она сейчас сидит в душной комнате, зубрит билеты и отвлекать её было подло. Но удержаться не было мочи. – «Как тебе мой псевдоним?» – всего лишь написала я, хотя пальцы порывались настучать хоррроший полновесный рассказ.

Ещё раз полюбовавшись на афишу, я почувствовала, как мой нос потихоньку задирается к небу. – Э-э-э… успокаиваемся. – остановила я себя. – Такой псевдоним надо ещё отработать. А пока ты не Пуаре, а, скорее всего, Хлестакова! Но Тимур-то каков, а? Вот же мерзавец! – я набрала его номер, а когда он отозвался, сказала: – Ну, ты и темнила! И бариста и певец… может ты вдобавок ещё и капитан дальнего плавания?

– Ты уже подошла? – вместо ответа спросил он.

– Я-то подошла… да вот не знаю, как мне быть.

– А что такое? Проблемы?

– Не то слово! Разве бывает Пуаре с дранными коленками на джинсах? Я-то, с дуру, своё бордовое концертное платье захватить не догадалась.