Проснулся я от колокольного звона, в открытое окно заглядывала ветка цветущей мимозы – мир был прекрасен, но насколько, я узнал позднее, выйдя из двухзвёздочного «Ритца» на сбегающую к сверкающему озеру мощёную булыжником улицу. Прямо на ней, под весенним солнцем, были расставлены столики, покрытые скатертями в цветовой гамме окружающих снежных вершин. На столиках – солнечно-жёлтые бокалы пива, молочно-белые чашечки с чёрным кофе; народ никуда не торопится: читает, разговаривает, курит. Короче ясно, что «озеро не горит».

Перестал и я суетиться, сел, ноги вытянул, пиво заказал, глаза прикрыл – всё, нирвана. Тут появился мой проводник–квартирьер.

‒ Отдыхаем?

‒ А что, на работу пора?

‒ А мы уже работаем, баксы ждём. Чемодан приготовил?

‒ Шмотки из моего выкинем, места хватит.

‒ Хорошо!

‒ Хорошо!

‒ Очень!

‒ Точно!

Через часик-другой, окончательно размякнув, прибываем в банк назначения – я, Паша и чемодан. Проводят нас в комнату со старинными гобеленами. «Зелёные спинки» уже на столе разложены – нас ждут, попахивая свежей краской. Говори теперь, что деньги не пахнут. Это у императора, собиравшего дань с посетителей общественных туалетов неподалеку отсюда, не пахли, а честно нажитые «смерти вопреки» – очень даже.

‒ Проверять будем? – спрашиваю. – Вдруг «куклу» подсунут?

‒ Да неудобно как-то. Смотри: прилично одеты, банк старинный, в тысяча восемьсот дремучем году основан. Опять же не Савёловский вокзал – Швейцария.

Стали мы миллион в чемодан запихивать: сели на крышку, придавили, и закрылся наш сейф. Я встал, отдышался, пот рукавом вытер, водички попил, только после этого заметил, как на меня инограждане смотрят. «Вот ыз зэ мэта?» – спрашиваю. Паша мне объясняет: «Я тебя на входе президентом банка представил, а они редко видят, как президенты в чемодан наличность заталкивают».

С набитым чемоданом двинули в отель – деньги прятать, обратный транспорт на Родину был только завтра.

‒ Давай в сейф на рысепшене положим, – предложил брат-инкассатор.

‒ Нет, не доверяю я нашему хозяину. К тому же у меня с ним намедни инцидент вышел, мог обиду затаить.

‒ А отдыхать вместе с чемоданом – я не согласен.

‒ Зачем же так экстремально: за пивом с чемоданом. Мы его в номере спрячем.

‒ Миллион долларов?! В номере?! С картонной дверью?!

‒ А мы его хорошо спрячем!

Зашли в номер, стали место понадежнее искать. В общем, выбор не большой: комната – метров десять квадратных, да душ, совмещённый с туалетом.

‒ Давай бумажки в целлофановый пакет засунем – и в унитаз! – предлагает находчивый коллега.

‒ Не, ещё зайдёт, кто чужой, по нужде, смыв нажмёт, где их тогда искать?

‒ Не согласен, миллион – это много, он так просто не смоется – засор случится.

‒ Всё равно, что о нас европейцы подумают, когда увидят, как президент банка из дерьма деньги выковыривает?

Вспомнил я случай из далекого детства. Послала бабушка моего брата за молоком, рубль железный дала, чтоб трудней было что-нибудь с ним учудить. Собака наша, конечно, за ним увязалась, как-никак – выход в свет. Возвращается братан – ни рубля, ни молока. Плача объясняет, что шёл, не баловался, просто рубль подкидывал и ловил. Один раз всего не поймал – так проклятая псина его и проглотила. Бабушка, выдав, что заслужил, брату, привязала собаку и всё, что та из себя выделяла, проверяла на предмет наличия сокровищ. Бедный пёс, никогда на цепи не сидевший, выл, не переставая в ответ на такое обращение. Уже даже соседи стали просить отпустить не понимавшее своей вины животное. Однако бабуля стояла насмерть: «Как же, отпусти, будет собака бегать по посёлку, срать рублями!»