– Я не собираюсь тебя бросать, просто мне интересно. Столько лет блуждаю по лабиринтам и не знаю, откуда они вообще появились. Странно звучит, да?

Крот кивнул.

– Когда размышлял в голове, все казалось простым, но стоило произнести вслух, как мысли сразу смешались. Черныш, мне нужно туда.

Крот молчал. Олегу еще немного посидел, а потом поднялся и пошел прочь. Шкура и мясо собрата Черныша в рюкзаке обжигали спину, а у горла ворочалась тошнота.

 Олег прибыл на верхний ярус, спустя два часа. По-обыкновению хмурые охранники открыли тяжелую дверь шлюза в ответ на условный стук, скользнули скучающими взглядами и продолжили неторопливую беседу.

Теперь следовало пройтись вдоль освещенного коридора и заглянуть в окно приема находок. Парень молча сунул туда шкуру крота, мясо, три батарейки, свои старые перчатки, строительную каску, один комбинезон охраны и россыпь иного хлама. Нож, противогаз и комплект униформы решил оставить себе.

Приемщицей – полная женщина с огромной бородавкой на носу и высоким голосом, увидела добытое и довольно хрюкнула, глаза сверкнули интересом. Она порылась в вещах, а затем взглянула на подземельщика, и лицо перекосило отвращение.

– Это все, убогий?

 Олег кивнул. У него была привычка не отвечать в голос, если в вопросе звучало оскорбление. С тех пор, как он стал придерживаться этого правила, с жителями верхних ярусов практически не разговаривал.

– Так я тебе и поверила, сопляк! Как всегда, припрятал ценное для себя, а ведь это все имущество магистра. Вот выступлю на собрании с предложением с предложением тебя обыскивать. Узнаешь тогда.

Парень ничего не отвечал, просто ждал платы. Пристально смотрел бледно-желтыми глазами. Они казались покорными, добрыми, но приемщица всегда начинала ерзать, когда Олег направлял их в ее сторону. Ни у одного порядочного человека, по ее мнению, о чем она не раз говорила, не бывает желтых глаз, это противоестественно. Женщина часто замахивалась в попытке ударить мальчишку, но под рукой не было палки, а бить ладонью ей, видимо, не хотелось. Она ворчала, что в следующий раз точно возьмет дрын с собой, но забывала, поэтому подземельщик оставался невредим.

– Десять монет, – сказала женщина, кривя лицо.

– Спасибо, – ответил Олег, но не пошевелился.

Пухлая рука исчезла за прилавком, перекладывая шуршащие и звенящие стопки, а затем на стол упали медные монеты. Парень сгреб их в ладонь и сунул в карман. Делал он это молниеносно, и приемщица каждый раз вздрагивала от нечеловеческой скорости.

В следующую секунду окно захлопнулось, и Олег зашагал в сторону душевой. Она располагалась в восточном крыле, где обитала вся аристократия, поэтому требовалось втрое больше осторожности и терпения. Мнительная охрана здесь запрещала праздно шататься даже горожанам, что и говорить о подземельщике. Спасало то, что местные представители власти за последние два года уже привыкли встречать здесь Олега. Это не делало проход безопаснее, но дарило возможность не быть схваченным сразу после появления.

Из узкой двери пахло мылом и кислым. Время от времени над ней поднимались клубы пара, слышался плеск воды. Мытье – дорогое удовольствие даже для среднего класса. За возможность быть чистым требовали пять монет, но парень с готовностью платил их. Для него самого процедура не имела никакого значения, но для друга, на встречу с которым Олег и собирался, она значила много. Это было достаточным поводом, чтобы не доедать и спать на сырых тряпках под лестницей.

– О, чистоплюй, – приветствовал вошедшего круглолицый банщик и принял вид терпеливой скуки.