Щелкнула крышка. Пламя погасло. Олег не перестал видеть Алену, благо выработал ночное зрение много лет назад, а она не могла. Он был уверен, что превратился для Алены в черноту. Так же, как стены, пол и потолок. Захотелось чиркнуть зажигалкой и снова осветить коридор хотя бы самым блеклым светом, но это было бы слишком опасно.

Он не сразу понял, почему чуть не подпрыгнул на месте. Но в следующую секунду стал заливаться краской. Лицо с новой силой ударило в жар. Алена взяла его за руку.

– Я тебя совсем не вижу, – хихикнула она.

– Потерпи, сейчас глаза привыкнут, – прохрипел Олег скрипучим голосом.

– Ты, наверно, не боишься темноты?

– Нет.

Олег видел, как широко распахнуты ее глаза, но не сфокусированы на нем. Будто с ним говорила слепая девушка. Это сравнение метнуло по его спине мурашки. Он тряхнул головой, прогоняя дурные мысли. Олег ощутил, как пальцы Алены устраиваются в его руке, ладони сомкнулись идеально подогнанными друг к другу частями одного механизма. Он никогда прежде не держал ее за руку. Ощущения завораживали его, пленили. Хотелось продлить эту минуту навечно, но тут Алена прикоснулась к локтю, плечу и застыла.

– Кажется, я стала тебя видеть, – она улыбнулась, – не понимаю, как ты работаешь в кромешной темноте.

 Больше за руку она его не брала.

– Дело привычки, – Олег отмахнулся, – я же говорил, там нет никого, это тут можно схлопотать дубиной от полицейского или охранника, а там вообще никаких опасностей нет. Я не встретил ни разу. Хотя так далеко не заходил ни один подземельщик до меня.

– После тебя подземельщики и не понадобятся.

 Олег прищурился и чуть наклонил голову набок.

– Почему?

– Ты закончишь их работу, у тебя будет полная карта, я это чувствую. Тогда тебе не придется ходить в темноте и одиночестве. Я уговорю отца, и мы снарядим целые бригады. Ты будешь их руководителем.

Олег усмехнулся про себя. Руководителем? Сын предателя, крыса и мерзкий подземельщик? Скорее, он первое время будет проводником, научит пользоваться картами, а затем его изгонят навечно к пустынникам.

– Спасибо, что веришь в меня.

– Вот увидишь, Олег, это убежище будет помнить твое имя вечно.

 Олег легко улыбнулся, но подобрать подходящий ответ не смог.

– А что в пакете?

– А? – опомнился Олег: пакет он девушке так и не отдал, – вот, держи, это тоже тебе.

Девушка сунула зажигалку в карман и стала разворачивать увесистый пакет. Олегу казалось, что еще шире ее глаза стать не могут, но он ошибался. Когда бумажная обертка с шелестом упала на пол, в руках у девушки осталась белоснежная ткань. Она походила на шерсть, но была легкой и воздушной.

– Боже, что это?

Подземельщик смущался и с трудом мог подобрать слова.

– Не знаю, на ящике было написано: «кашемир», может быть это он и есть.

Но Алена словно бы не слышала ответа, она терлась о ткань лицом, теребила его между пальцев, охала и улыбалась.

– Я сошью из него платье. Получится очень красиво.

– Если твои глаза будут светиться так же как сейчас, боюсь не смогу разглядеть платье.

Олег не врал. Он уже давно утонул в шоколадной глубине этих глаз. Для него в них не только цвет редчайшей сладости, но и ее вкус. Парню захотелось облокотиться о стену, его качало, он был счастлив, как никогда.

Алена шагнула навстречу. Через мгновение она оказалась ближе, чем мог стерпеть Олег. Он попятился, отступив на шаг. Занесенные для объятия изящные руки девушки замерли в воздухе, будто поступь опытного ловца у расставленных на диких животных силков, и потянулись вновь. Подземельщик больше не отступал.

Ее руки. Объятия.

Сердце встрепенулось подобно чихнувшему на половине оборота дизельному генератору, оступилось, неловко дернулось и застучало вновь.