Горел костёр, Руслан с Максимом ломали сухие ветки и подбрасывали в огонь. Он разгорелся с новой силой и стал виден издалека. На «огонёк» спустилась группа ребят (местные «гопники») с возгласом, что кто-то не пригласил их на вечеринку. Приглядевшись, они узнали компанию, осеклись, заметив Макса и парней, притихли, а затем и вовсе исчезли. Огонь пылал, парни ели печёную картошку, закусывали самогон огурцами, которые заботливо положила в тарелку тётка, продавшая им спиртное. Девчата потягивали вино с конфетами.

Максим настроил гитару и, подмигнув Злате, спросил:

– Споём?!

Она отрицательно закачала головой, тогда он запел сам. Ей совсем не хотелось петь, она и так целыми днями репетировала, осваивала новые техники. Всегда участвовала во всех концертах, ни один торжественный вечер или конкурс не проходил без её участия.

Она слушала Макса, смотрела на него сквозь языки костра и размышляла, пытаясь понять, что же влечёт её к этому парню. Может, эта ямочка на подбородке, которую в народе прозвали отметиной бабника. Или бездонные глаза цвета хаки, в которых тонешь, как в болотном омуте, медленно и верно? А может, бледное лицо с полупрозрачной кожей и тонкими, чувственными губами? Или аккуратно уложенные волосы цвета вороного крыла? Нет! Не внешность так манит к нему, ни громкий статус. Хулиган – во всех его проявлениях. Дерзкий, смелый, злой, порою даже жестокий, развратный – таким он был для многих. И только самые близкие люди знали его другим: нежным, страстным, ласковым, заботливым. «На улице» надо быть «крутым». Как говорится, или ты, или тебя. Макс выбрал первое.

Истина не нова – хороших девочек всегда тянет к плохим мальчикам. И её тянуло.

– Мне пора, – сказала Злата, – я обещала прийти пораньше.

Макс отложил гитару и подошёл к ней. Они попрощались с компанией и направились вверх, к дороге. Тропинка проходила мимо цветущих кустарников. Услышав хруст ломающихся веток, Злата обернулась и, увидев протянутый букет, улыбнулась. Приторно-сладкий запах черёмухи и выпитое вино ударили в голову, она пошатнулась, и Макс поймал её в свои объятья.

Он нежно обнял её за талию, она уткнулась лицом в его грудь, приподняла голову и заглянула в глаза. Злата боялась дышать, ей казалось, что сердце выпрыгнет из груди, и где-то там щемило под ложечкой. Парень откинул пряди волос, нависшие над лицом. Еле слышным движением руки скользнул по волосам. Ещё сильней прижал к себе и поцеловал.

Поцелуй, их первый поцелуй. Робкий, несмелый, застенчивый. Всё это так не похоже на Макса. Он боялся её спугнуть, продолжая удерживать за талию. Ему хотелось впиться своими губами в её губы, страстно, нежно. Целовать – снова и снова, до зари, до самого рассвета. Он приподнял кончиками пальцев её подбородок. Она смутилась, зардевшись румянцем, отвела взгляд. Макс поцеловал её снова. Подобрал черемуху, лежавшую на земле, взял за руку, и они побрели домой. Долго стояли под окнами Златы, в беседке, и целовались, целовались, целовались…

С утра было жарко и безоблачно. К полудню подул сильный ветер и притащил с собой тяжёлые, свинцовые тучи. Они плотным ковром заволокли небо. То тут, то там вспыхивали молнии, раздался грохот, разразилась гроза!

«Люблю грозу в начале мая, когда весенний, первый гром, как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом», – продекламировала Злата строки из стихотворения Тютчева. Эти строки всегда приходили на ум в грозу. «Такая погода совсем некстати, – думала она. – Ведь сегодня „день Ники“, и ребята кое-что запланировали на вечер. А еще этот обед у неё дома».