– Да нечего здесь смотреть, – махнул рукой Матвеев. – Мы здесь все обшарили, что только можно.
– А я все-таки попробую, – настаивала Зина.
Он пожал плечами и вышел. Крестовская осталась одна. Страха не было – наоборот, Зина чувствовала такой прилив эмоций, что сама себе напоминала гончую, идущую по следу. Она поднялась на самый верх, к скамье, где сидел убитый старик.
Смотреть там действительно было нечего. Ни на полу, ни под скамьей, ни под столом ничего не было. Зина спустилась на ряд ниже – снова ничего. Затем, вообще не понимая, что делает, она стала спускаться по всем рядам все ниже, старательно осматривая пространство между сиденьями, пол, всевозможные щели в скамье, заглядывая под столы…
Спустившись к третьему ряду, в узкой щели между скамьей и полом Зина вдруг увидела что-то непонятное: узкую полоску желтоватого цвета. Опустившись на колени, она поняла, что это какая-то бумажка, угодившая прямо в щель. Вытащить ее руками было невозможно. К счастью, Матвеев оставил ей ключ от аудитории, велев запереть, когда все закончит, и принести ключ в морг.
Зина помчалась в лабораторию, взяла там скальпель и тончайший медицинский пинцет. Подрезав доски пола скальпелем, она пинцетом вытащила… обрывок старинной книжной страницы. Каким-то чутьем Крестовская сразу поняла, что это страница из той самой книги…
Рисунок, сохранившийся на обрывке, был выполнен в старинном стиле, в желтых и красных тонах. На нем был изображен веселый чертик, на которого был накинут большой красный халат, напоминающий облачение священника. Одной рукой чертик протягивал скипетр, а другой бил в колокол, держась за веревку. Перед ним на коленях стояла толпа людей и тоже протягивала к нему руки.
Чертик улыбался до ушей. Ниже виднелась надпись, которую было сложно разобрать. В конце концов Зине удалось прочитать: «АНГЕЛ-ГУБИТЕЛЬ». Теперь она прекрасно знала, что следующей ее целью будет поход в библиотеку, чтобы понять, что это может быть за книга.
Спрятав обрывок страницы в сумку, Крестовская вышла из аудитории.
Глава 7
Было странно вновь чувствовать разлитый в воздухе формальдегид. Переступать порог, за которым было похоронено столько прошедших дней. Серые стены, плитки пола… Зина споткнулась, остановилась у порога, побелевшими пальцами вцепилась в косяк двери. Она была похожа на утопающего, хватающегося за спасательный круг. От кого хотела она спастись? Или кого-то спасти?…
– Скучаете? – по-своему истолковал ее нерешительность Матвеев.
И в самом деле – Крестовская сама себе не могла объяснить, что с ней происходит. Что же сказать, чтоб было понятно ему?
– Нет, – решительно мотнула она головой, – не скучаю.
И тут же, боясь, что это может выглядеть слишком резко, поспешила добавить:
– Просто я уже очень давно не проводила вскрытия. Боюсь не справиться.
– Чепуха! – беззлобно хохотнул Матвеев. – Тот, кто однажды вошел в эти стены, запоминает такое на всю жизнь.
Зина поразилась, как точно он сформулировал то, о чем на самом деле не имел ни малейшего представления.
Внутри морга было тихо. Только в комнате для санитаров, как и прежде, слишком громко тикали поломанные часы. Они отставали, всегда показывали неправильное время, и Зина вдруг подумала: успели их починить или нет…
– Скажите, – обернулась она к Матвееву, чтобы отвлечь себя от прошлого, – а этого человека вы опознали? Есть какие-то предположения, кто это?
– К сожалению, нет. Никаких зацепок, – вздохнул Матвеев. – Личность его мы установить не смогли. Пока. Конечно, это вопрос времени. Но сейчас все печально. Документов при нем обнаружено не было. По картотеке без вести пропавших он не проходил. Никто из родственников не подавал заявления о розыске. Отпечатков его пальцев в нашей картотеке нет… Так странно – как будто и не было такого человека. Но это же невозможно. Где-то следы его должны быть! – Похоже, он сам был растерян.