Была у меня и детская выгода от курения – в сборной пепельнице из металлических ёжиков был самый верхний, ежонок, тот в который пепел стряхнуть нельзя, потому что он крохотный с тремя иголками. Он, конечно же, перекочевал ко мне в игрушки и жил там вместе с пупсами и сурком. Но каждый раз после генеральной уборки, когда все пепельницы вместе собирались на подоконнике, ёжики прыгали друг в друга и становились одним большим ежом, моему маленькому ежонку приходилось покидать ящик с игрушками и снова становиться вершиной пепельницы. Вот такая ежиная трагедия.

У ребёнка, родители которого курят, мало шансов избежать той же участи – являясь примером модели выживания, родители выписывают детям разрешение вести себя так же, что бы они ни делали. Как-то в одной передаче про магов-экстрасенсов был немного необычный сюжет: экстрасенсы женщину спасали, якобы много родственных ей мужчин жизнь самоубийством покончили. И все чародеи рассказывали про проклятие рода и сглазы, сверкали глазами, стонали и ритуалы проводили со свечами и ножами. Запуганная женщина плакала, всхлипывала уже – у неё сын, она очень за него боится, вдруг и он по стопам пращуров отправится. Один из магов не удержался, пожалел её, видимо, и спрашивает:

– А скажите, уважаемая, вот вы альбом нам этот показываете, в бархатном переплёте, с героями этих ваших убийственных историй. Каждому суициднику в нём уделено несколько страниц. Это у вас откуда такая книженция, позвольте поинтересоваться?

– А это, – отвечает дрожащая женщина, – ещё моя прапрабабка стала собирать, а потом все дополняли.

– Так у вас все мужчины в роду на себя руки накладывают? – продолжает допрос маг.

– Да нет, разумеется, как бы мы тогда выжили. Некоторые, и очень не хочется, чтобы в их числе оказался мой сын.

– Есть у вас такой же альбом, красивый, с теми, кто своей смертью от старости умер?

– Нету, – оторопела дама.

– То есть в книгу героев попали только самоубийцы? Остальные как обычно, вперемешку, скромненько?

– Выходит, что так.

– И детям вы его своим показываете и рассказываете, как дедушка, дядя, ещё дядя…

– Конечно, это же семейная реликвия! – восклицает, недоумевая, женщина с проклятым родом.

– Вы знаете, что такое азбука?

– Знаю, – ещё больше недоумевает женщина, даже злится уже.

– Вот такая азбука у ваших детей, – говорит простецки, явно проглотив матерное словцо, магический человек и стучит бархатным альбомом по столу, так сильно, что на нём черепа и амулеты подпрыгивают. – Тот, у кого ума хватит перестать эти страшилки с картинками показывать, давая повод думать, что так, в принципе, поступать можно, тот и прервёт проклятие вашего рода. Вы вколачиваете детям в головы этой книгой разрешение так себя вести. Поступишь так – на почётном месте приклеят в бархат под серебряную застёжку. Не поступишь – забудут, быльём порастёшь. Обряды вы сделайте, хуже от них не будет ни от свечей, ни от лап куриных, но…

– Нет, мы же детям говорим, что так делать нельзя!

– А показываете, что так делать можно и нужно. Почувствуйте разницу! «Говорить» и «показывать», и остановите этот прапрабабкин беспредел уже!

Потом все плакали, вспоминали прошедших войну долгожителей-фронтовиков, жгли альбом и, видимо, жили долго и счастливо.

* * *

Редко когда можно вот такую правду услышать, да ещё так наглядно, тем более от экстрасенсов, а тут прорвали. Если родители на словах говорят «нельзя», а сами делают, это ещё дурнее получается, чем альбом самоубийц, – лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Как только слова расходятся с делом, разом вылетают в трубу все «нельзя», которые родитель пытался ребёнку своему вложить, чтобы сберечь его от вселенского зла. Можно горло сорвать до хрипоты, внушая чаду, что курить нельзя с сигаретой в зубах. Без толку, если ты любое дело начинаешь и завершаешь перекуром; или утром, пока не покуришь, с тобой вообще лучше не разговаривать; или любую сложную ситуацию сопровождаешь перекуром; или ищешь место где перекурить по дороге; или запасаешься блоками на отдых», или etc